Комната с белыми стенами

Майя делает глубокую затяжку. Такую необычную внешность, как у нее, еще нужно поискать. В некотором смысле она очень даже сексапильна. У нее потрясающая фигура, огромные глаза и пухлые губы. Но у нее напрочь отсутствует прямой угол между шеей и подбородком, который у большинства людей находится между лицом и торсом. Эта часть ее тела похожа на телесного цвета воздушный шар, втиснутый в воротничок блузки. У нее длинные темные волосы, и она носит их одинаково каждый день: прямые наверху и тщательно завитые внизу, удерживаемые красной лентой, как у куклы викторианской эпохи.

– Признайся мне, лапочка моя, – мурлыкает она. – Ты просила Рейчел Хайнс, чтобы она позвонила и похвалила тебя?

– Нет. – Нет, мать твою, не просила, нахальная ты стерва.

– Она сказала, что вчера несколько раз говорила с тобой.

– Она позвонила мне и сказала, что хочет поговорить. Я собираюсь попозже связаться с ней и договориться о встрече. – Я обхожу молчанием Венди Уайтхед и на всякий случай ничего не говорю о несостоявшейся встрече вчера вечером. Пока я не узнаю, что все это значит, об этом лучше не распространяться.

– Она на шаг опережает тебя, – говорит Майя, беря со стола клочок бумаги. – Тебе зачитать приказ? Марчингтон-хаус, Редлендс-лейн, Твикенхэм. Она ждет тебя там завтра в девять утра. У тебя уже есть машина?

– Нет. Я…

– Но ведь ты сдала уже четвертый тест на водительские права, верно?

– Всего лишь второй. И – нет, я его не прошла.

– Вот незадача… Ничего, сдашь в следующий раз. Значит, возьмешь такси. Доехать до Твикенхэма на общественном транспорте просто немыслимо, быстрее добраться до Северного полюса. И еще – держи меня в курсе. Интересно узнать, о чем Рейчел так не терпится с тобой поговорить.

Венди Уайтхед. Ненавижу знать что-то такое, о чем не знают другие. Мой пульс учащается, он как будто начинает шагать все быстрее и быстрее, отказываясь, однако, признать, что хотел бы перейти на бег. Тэмсин права: Рейчел Хайнс решила втянуть меня в это дело и боится, что ее план сорвется. Я не стала перезванивать ей утром. Сейчас уже за полдень, а я до сих пор так и не связалась с ней. Поэтому она звонит Майе как управляющему директору, зная, что я не посмею ослушаться ее распоряжения.

Эта Хайнс умна, черт возьми. Такая вряд ли скажет: «Он не видит за лесом деревьев».

– Флисс!

– Что?

– Когда я сказала о разных «никто из ниоткуда»… Я не имела в виду тебя, даже если так могло показаться. – Майя одаривает меня снисходительной улыбкой. – Мы ведь все где-то начинали, разве не так?

Глава 6

Четверг, 8 октября 2009 года

– Что ты скажешь на то, если первую выпивку сегодня вечером куплю я? – спросил Крис Гиббс, не совсем понимая, зачем ему это делать.

– Нет.

– А вся выпивка за мой счет?

– Все равно нет, – ответил Колин Селлерс. Они сидели в полицейской машине, направляясь на Бенгео-стрит. За рулем был Селлерс. Гиббс задрал ноги, упираясь подошвами в дверцу «бардачка». В конце концов, машина не его и чистить ее не ему. В своей собственной он никогда бы так не сидел, Дебби тотчас выкинула бы его вон.

– У тебя получится лучше, чем у меня, – сказал он. – У тебя есть терпение, шарм. Ты умеешь подъехать к любому.

– Спасибо, но все-таки нет.

– Ты хочешь сказать, я пока не предложил тебе достойный стимул? Каждый человек имеет свою цену.

– Не поверю, что она настолько плоха.

– Она глуха как пень. В прошлый раз я охрип, пока кричал ей на ухо.

– Твое лицо ей знакомо. Она, пожалуй, согласится…

– Зато у тебя есть подход к старым дамам…

– Дамам, как же, – съязвил Селлерс.

О себе он был высокого мнения. Еще бы, ведь у него было две женщины. На одной из них он был женат, а на второй – нет, хотя знал ее так давно, что мог тоже считать женой. Две дамы, которые неохотно соглашались на секс с ним в тщетной надежде, что когда-нибудь он перестанет быть таким козлом, как сейчас. У Гиббса же была только одна – Дебби, его жена.

– Попроси ее вежливо, и она подрочит тебе. Она ведь когда-то училась игре на пианино, так что руки у нее ловкие.

– Ты охренел, – сказал Селлерс. – Сколько ей? Восемьдесят, не меньше?

– Восемьдесят три. А у тебя какой потолок возраста? Семьдесят пять?

– Слушай, заглохни!

– «Да ладно, подруга, утрись, вот тебе на такси. Сейчас четыре утра, заплатишь за себя сама». – Мнение Гиббса о Селлерсе не пользовалось популярностью у самого источника вдохновения и цели, чего не скажешь о других в их полицейском участке. С годами йоркширский акцент сделался даже сильнее, чем у самого Селлерса, а также прибавилась легкая одышка. Гиббс задумал внести несколько незначительных изменений, но опасался слишком далеко уйти от оригинала. – «Ладно, подруга, ты перекатись на то мокрое место и накрой его своим толстым задом». Если хочешь, чтобы я прекратил, сам знаешь, что нужно делать.

После нескольких секунд молчания Селлерс подал голос.

– Извини, ты все сказал? Я думал, что ты все еще изображаешь меня.

Гиббс усмехнулся.