В Метрополитене огонь поддерживали природным газом. Эмиль не мог не думать о молодом монахе, который подбрасывал в него прутики. Куда он делся? Стал таксистом в Каире или Квинсе? Это все равно что думать о солдате из армии Дария. Предназначение Александра в том, чтобы покорять мир, а не пересчитывать его воробьев.
На торжестве присутствовал профессор Эллиот. Кей не было. Эмиль почувствовал разочарование. Он вроде бы надеялся на рандеву, даже упомянул о ней в разговоре с Магнатом. Тот рассеяно бросил:
— Кей? У меня столько проектов…
Очевидно, Эмилю назначили пособие — раз в год, в день его визита в Экбатану, он получал чек на сто тысяч долларов. Но ни одного звонка. Оно и к лучшему. Эмиль предпочитал независимость. Огонь Зороастра сделал его пушке времени рекламу, и в последующие два года он провел датировку очага в миссии святого Габриэля в Калифорнии (221,052 года) и пожара в угольном слое на острове Баффинова Земля (797,563 года).
Пушка времени стала общепринятым археологическим инструментом, однако после первого взрыва интереса спрос на нее был невелик. И действительно, много ли очагов огня нуждаются в датировке? Эмиль пытался заинтересовать астрономов, но на большом расстоянии прибор явно не справлялся с задачей. Цифры получались совсем не те. Согласно данным его пушки, звезды получались моложе Земли.
О том, что случилось с Кей, Эмиль узнал через восемнадцать месяцев, когда получил электронное письмо с предложением встретиться в Дубовом зале отеля «Плаза».
Она пришла не одна.
— Это Клод, — представила она молодого чернокожего парня в джинсах и пиджаке из шелка-сырца. У Клода был сильный французский акцент, который вобрал в себя ароматы Киншасы и Парижа.
Эмилю он не понравился. Слишком большая голова на слишком узких плечах. Клод курил «Голуаз».
Они заказали напитки. Кей сообщила, что платит Магнат:
— Я работаю на него с тех пор, как получила докторскую степень. Специальные проекты.
«Неужели он и правда ее не помнит?» — думал Эмиль. С другой стороны, помнил ли Александр все города, которые разорил?
Оказалось, что Клод — не бойфренд. Строго говоря, даже не коллега, а студент богословия в Йеле.
— Сравнительный анализ религий, — уточнил Клод. — Я думаю, что обнаружил древнейшую религию мира. И самую малочисленную. Она называется Гер’абтс, что на языке высокогорного племени волоф означает «первый огонь».
— Помните монахов в Экбатане? — спросила Кей, положив ладонь на руку Эмиля. — Здесь то же самое. Единственная цель этой религии — охранять огонь.
— Я помню, — отозвался Эмиль.
— Охранять огонь, — задумчиво повторил Клод. — Я беседовал с одним из жрецов Гер’абте, с отступником. Он — бунтарь и беглец. Встретил его в прошлом году в Париже. Он утверждает, что пламя, называемое у них Гер’абте, является первым огнем, который разжег человек. Оно обеспечивает
— Горы Луны, — пояснила Кей.
— Они окружают долину Рифт, — вспомнил Эмиль.
—
— Что бы это ни означало: речь, прямохождение, орудия труда…
— Огонь, — продолжил Клод. — Огонь — ключ ко всему остальному. Он отделяет человека от животного.
— Значит, вы им поверили?
—
Он политически ангажирован, решил Эмиль, но с другой стороны, а кто — нет?
За обедом они составили план действий. Позже Эмиль оказался в номере отеля «Плаза» вместе с Кей. На сей раз она была, если можно так выразиться, еще более изобретательна и предприимчива, чем прежде. Запоминающаяся любовница. Любовь без собственничества и даже без потребности в собственничестве — вот что значит делить женщину с самым богатым человеком на Земле. Казалось, Магнат лежит рядом с ними. Как ни странно, для Эмиля это чувство только усиливало наслаждение.
— Знаешь, что он сделал с Пламенем Зороастра? — спросила Кей.
— Конечно. Купил его и поместил в Метрополитен.
— Сначала он его задул.
— Что?!
— Он — странный, одержимый человек. Он чувствует свою мистическую связь с Александром. А насчет истории у него есть идея: надо рвать с прошлым в тот самый момент, когда его осознаешь.
— Но ведь весь смысл предприятия был в том, что пламя подлинное! Как только проведут еще одну датировку…
— Кто станет этим заниматься? Разве что ты. А ты, грубо говоря, стоишь на довольствии.
Кей держала в обеих ладонях свои небольшие груди, словно упругие апельсины.
— Ты останешься на ночь?