Комната кукол

— Вот ты где, — радостно сказала она, поворачиваясь ко мне. — Ты проснулась. Как у тебя дела? Что тебе снилось?

Я молча смотрела на нее. Бланш держала в руках птичью клетку, огромную, размером чуть ли не в ее рост, и теперь оглядывалась в поисках места, куда же ее поставить. Неужели она не видит, какая у меня маленькая комната? Совсем не такая, как у нее, где можно просто поставить клетку у окна или рядом с кроватью. Подумав, Бланш отставила в сторону миску для умывания и опустила клетку на столик. Клетка была для него слишком велика, и я боялась, что при первом же неверном движении вся эта конструкция обрушится. Там что, птица внутри? Любопытство заставило меня все-таки выбраться из постели.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

— Показываю тебе, что мне очень стыдно за свой поступок, что же еще? — Бланш просияла. В ее голосе не было и следа сожаления. — Я украшаю твою комнату, это же я виновата, что ты сейчас плохо себя чувствуешь.

Мне вспомнилось, что говорил о ней Руфус — и как он при этом злился. Я улыбнулась при мысли о том, какую головомойку он устроил Бланш.

— Это… это ты принесла мне цветы?

Бланш гордо кивнула:

— Белые цветы — от меня. Фиалки — от Вайолет. Только подходящие Руфусу цветы я не придумала, прости.

Я ухмыльнулась, хотя мне сейчас было не до смеха, слишком уж много всего случилось.

— Я никогда не слышала о черных цветах.

— Черных? — В голосе Бланш зазвучало уже привычное мне непонимание. — Но цветы Руфуса не были бы черными. Его цвет — красный, конечно^[8]. — Она тихонько рассмеялась. — Ты действительно не разбираешься в именах… пока что.

Я заметила, что она начала называть Руфуса и Вайолет по имени.

— Он на самом деле не твой дядя, да? — осторожно спросила я.

Бланш не ответила. Она молча поднесла палец к губам и опять начала возиться с клеткой.

— Вот. Пусть он поживет у тебя, тебе он нужнее, чем мне. Я сейчас принесу подставку, на нее можно повесить клетку и его будет лучше видно.

На дне клетки я разглядела птицу — крошечную, ничем не примечательную. Ни пестрого оперения, ни роскошных крыльев. Обычная коричневая птичка. Ее черные глаза задорно поблескивали, будто она не понимала, что находится в плену в этой клетке.

— Что это? — спросила я. — Соловей?

Я помнила, как выглядят воробьи, дрозды и зяблики, но остальных птиц видела только на картинках в альманахе, а поскольку иллюстрации там были черно-белыми, они не очень помогали мне различать птиц. Но я знала, что соловьи маленькие и коричневые, простые на вид птички, и все же их держат в клетках, потому что они красиво поют.

— Да ты что! — Бланш рассмеялась. — Это же мой крапивник! Вернее, теперь он твой. Он приносит удачу.

Судя по виду птицы, она едва ли подозревала о своей ответственной задаче, и я усомнилась, что мне в комнате действительно нужна такая большая клетка.

— Послушай, Бланш, это очень мило с твоей стороны, правда, но я предпочла бы, чтобы ты просто рассказала, что вчера со мной сделала.

— Позавчера, — поправила меня Бланш.

Я не могла в это поверить. Не могла же я проспать два дня подряд! И при этом ничего не есть и не пить — ведь сейчас я не ощущала ни голода, ни жажды! Но я решила с ней не спорить. Может быть, она расскажет мне, что происходит.

— В тот день, когда ты открыла мой медальон, — сказала я. — Это же ты сделала, да? Он не сам по себе открылся?

Бланш улыбнулась.

— Это случилось, потому что настало подходящее время. Если бы не я, может, он открылся бы через неделю. Или через месяц. Или даже через год, всякое может случиться. Но я была там, и он открылся. И ты была этому рада, правда? Ты же хотела, чтобы он открылся. Ты хотела узнать, что там внутри!

— Но внутри ничего не было, — мрачно ответила я, все еще испытывая разочарование. — Только немного пыли.

— Немного пыли… — передразнила меня Бланш. — Это больше, чем досталось всем твоим подружкам из сиротского приюта в их медальонах, ведь это ты понимаешь, правда?

Я прикусила губу. Неужели я еще и радоваться должна, что все так обернулось? У других девочек в медальонах хранились локоны или портреты родителей, а я получила пыль, из-за которой видела то, что не хотела видеть. И даже если бы без Бланш я еще долго не могла открыть медальон, это была моя пыль, моя собственная, и я должна была сама решить, что с ней делать. А вместо этого Бланш, словно чтобы посмеяться надо мной, сдула эту пыль мне в лицо, и теперь от нее ничего не осталось. Медальон был пуст и уже не откроет мне свою историю. Как и мою историю.

— В общем, я думаю, что ты уже выспалась, — заявила Бланш. — Давай пойдем на первый этаж и посмотрим. Ну, на кукол.

— Твой дядя… — Я осеклась, понимая, что нет смысла и дальше ломать комедию. — Руфус запретил тебе входить в Комнату кукол.