Комната кукол

Я втайне надеялась, что она усадит меня рядом с Аланом, но экономка направила меня к посудомойке, чем я тоже была довольна. Я села. Люси подмигнула мне, украдкой улыбнувшись, — и мне подумалось, какая у нее милая улыбка. Оттого, что Люси была рада меня видеть, на душе стало так тепло, будто во мне поднялась горячая волна счастья. Это вам не фарфоровая радость куклы! Я улыбнулась в ответ, надеясь, что мы сможем перекинуться парой слов, но если тут со всей строгостью придерживаются приличий, чего я и ожидала, то за этим столом прозвучат только слова молитвы.

У меня уже слюнки потекли от голода. Мне дали тарелку. Ложку. Вилку. И наконец, большую тарелку густого супа. От предвкушения прекрасного обеда я едва могла усидеть на месте. Мне хотелось схватить ложку и наброситься на вареную свеклу и картофель, как уличный пес на косточку. Но я, как и надлежит хорошей девочке, сложила руки, закрыла глаза, чтобы не видеть всего этого великолепия, и стала ждать. Я рассчитывала, что молитву произнесет мистер Трент, поскольку в иерархии слуг он все же занимал должность чуть выше миссис Арден. В приюте всегда молилась мисс Монтфорд, но там не было мужчин.

Однако молитву никто так и не произнес. Я услышала, как ложки погружаются в суп и потом отправляются в голодные рты, услышала чавканье и причмокивание, жевание и глотание. Тем не менее я помедлила, прежде чем последовать примеру остальных. Оглядевшись, я увидела, что и мистер Трент, и миссис Арден приступили к еде. Только после этого я осторожно потянулась за ложкой. Честно говоря, я втайне считала молитву перед едой пустой тратой времени. По крайней мере в приюте не стоило благодарить Господа за то, что он ниспослал нам такую еду, — может, без этой молитвы в следующий раз он прислал бы что-нибудь получше.

За ужином ничего интересного не случилось, и я подозревала, что в ближайшие дни, недели, а может, и годы все будет происходить точно так же. Прислуга в Холлихоке была молчаливой — я надеялась послушать последние сплетни, но никто не проронил лишнего словечка. Я узнала только, что помощницу кухарки зовут Эвелин и это она накрывает на стол, а потом убирает посуду.

Но камеристка — судя по ее виду, она предпочла бы сидеть не тут, а за столом хозяев — так и осталась неназванной, как и третья горничная. Я же не решалась спросить, как их зовут, — со мной ведь никто не вступал в разговор, и уж точно не моя задача нарушать давно установившуюся традицию. Ну хорошо, не так давно, ведь они все работают в Холлихоке только с тех пор, как Молинье вступили в наследство, и, возможно, причина как раз в том, что все слуги тут новые и еще не успели подружиться или рассориться. Да меня и не должно это интересовать. Тут, внизу, не мой мир. Но и мир Руфуса и Вайолет не был моим. Честно говоря, мой мир — мир кукол. Это не очень-то приятная мысль, но так уж получилось.

Еда оказалась необычайно вкусной — может быть, потому, что я так давно ничего толком не ела. Сейчас мне было все равно, что обо мне подумают другие и можно ли девочке в белом платьице с рюшами так объедаться, но я два раза взяла себе добавку. Не знаю, можно ли слугам вообще брать добавку, но вчера и позавчера я пропустила ужин, значит, имела полное право восполнить это упущение и никого не объедала. Может, позже этот суп уже не покажется мне таким изумительным, но тогда я была твердо уверена, что никогда в жизни не ела ничего вкуснее. В приюте Св. Маргариты падшим дочерям подобные обеды не подавали, да и порции в Холлихоке были рассчитаны на таких работников, как Алан или садовник, которым нужно было пополнять силы. Откормленная сирота наверняка лишилась бы жалости приехавших в приют господ, а без жалости кто бы захотел ее удочерить? Если я и дальше буду так объедаться и так мало работать, вскоре придется распрощаться с моей эльфийской фигурой, но сейчас меня это мало заботило. Нужно наесться так, чтобы хватило до завтрашнего утра.

После еды мне хотелось предложить Люси помочь с мытьем посуды, но я знала, что одними тарелками дело не ограничится, а когда она перемоет все котелки, то уже появится посуда с ужина хозяев, и конца этому не видно. Это работа Люси, и я надеялась, что ей за это платят, в то время как мне еще никто денег не предлагал. Стоило ли работать за белое платье и два приема пищи в день, только чтобы бесценная коллекция стала еще дороже? Это противоречило моему пониманию справедливости — с другой стороны, я надолго застряла в Холлихоке, а тут нет возможности на что-то тратить деньги. Да и мои мечты не были связаны с богатством… Может, через полгода или около того, когда хозяева оценят мою работу и поймут, как хорошо я справляюсь со своими обязанностями, стоит спросить Руфуса об оплате.

Итак, я вернулась к куклам. В животе у меня было какое-то неприятное ощущение, но я списала его на странное воздействие куклы, а не на тот факт, что я банально объелась.