Комната из стекла

Вера оставила Нину с Джо, а сама вошла внутрь. Надо было заняться преступником. Помещение было едва освещено горевшей на алтаре свечой. На белой скатерти стояла чаша с абрикосами. На стуле с высокой спинкой сидел Марк Уинтертон. В темном костюме он выглядел почти как священник. Холли держала руку вокруг его шеи, а у горла – нож. Он не сопротивлялся.

– Я замешкалась. – Холли почти плакала. – Он успел добраться до Нины быстрее, чем я смогла что-то сделать.

– Она сильно пострадала?

Вера подумала, что она одна во всем виновата. Джо во всем был прав, а она самонадеянная дура. Инспектор достала телефон из сумки и набрала 999, чтобы вызвать скорую помощь и подкрепление из фургона, припаркованного на стоянке у берега.

– Не знаю! – Ответ прозвучал как крик. Холли начала повторять: – Он был быстрее меня. Я не успела…

Сердце Веры учащенно билось. Уинтертон не шевелился и смотрел прямо перед собой. Холли положила нож на стол и надела на него наручники.

Вера повесила трубку и повернулась к Холли. Она страшно злилась. Так бывало всегда, когда ей нужно было выпустить пар.

– Почему ты не вытащила ключ из двери? Надо всегда оставлять себе пути отхода.

Она немного помолчала, все еще кипя от злости, а затем взяла себя в руки. Холли ни в чем не виновата.

– Джо! – Ее крик эхом разнесся по голой часовне. – Не молчи! Как она?

Но Джо не отвечал.

Глава 39

Рано утром на следующий день они приехали в полицейский участок. Невыспавшиеся Вера и Джо, Уинтертон и адвокат из Карлайла. Вера подумала, не любовник ли это бывшей жены Уинтертона. Женщина вряд ли бы хотела огласки из-за громкого судебного процесса, и адвокат, видимо, приехал, чтобы убедить всех, будто Уинтертон не в себе и не может признать вину. А для этого нужен хоть какой-то защитник.

Нину Бэкворт отправили в больницу, но уже вечером должны отпустить домой. Уинтертон успел лишь слегка полоснуть ее по предплечью. С Верой Джо все еще не разговаривал. С тех пор как сержант перестал ей отвечать в часовне, он хранил угрюмое молчание, испытывая смешанные чувства. Конечно, он злился, что инспектор вот так подставила Нину, но еще больше его мучило то, что спасла Нину именно Холли. Вера его должна была отправить прятаться в часовне. Это он должен был, как галантный рыцарь, спасти ее.

Уинтертон был одет в бумажный комбинезон. Он изо всех сил старался сохранить хоть каплю достоинства, но, сидя рядом со своим адвокатом, мужчина был готов вот-вот сорваться. Руки его напоминали лапы хищника, и когти касались стола, за которым они сидели.

Вера начала допрос:

– Расскажите мне о Люси. О вашей Люси.

– Мой младший ребенок, – ответил он. – Моя девочка.

Мужчина на мгновение снял очки, чтобы протереть их о синтетическую ткань комбинезона, и его глаза помутнели.

– Умная девочка, – подсказала Вера. – Все говорят, какая она была смышленая.

– Она вечно читала книжки. – Уинтертон ожесточенно кивнул. – Вечно что-то придумывала.

– Так вот зачем вы пошли на вечерние курсы по английской литературе, когда вышли на пенсию. Чтобы лучше понять дочь.

– Да! – Он кивнул. – Моя бывшая жена никогда не могла этого понять. Она говорила, надо жить дальше.

– Каждый из нас справляется с горем по-своему.

Но что я знаю о горе? Когда Гектор умер, мне хотелось праздновать. Бессердечная корова, вот я кто.

– Расскажите о смерти Люси, – попросила Вера.

– Она никогда не умела справляться с давлением, стрессом. – Голос Уинтертона зазвучал по-другому. Он словно проглатывал слова. – Перед экзаменами у Люси случился приступ. Так сказали врачи. Психотический эпизод из-за нервного перенапряжения. Экзамены ей пришлось пересдавать. Маргарет, моя бывшая жена, не понимала. Она, наоборот, в стрессовой ситуации всегда могла показать хороший результат.

– Но вы понимали?

Вера уже встречала таких полицейских, как Уинтертон. Тех, кто придерживается правил. Жесткие и непреклонные. Эти люди так боятся ошибиться, что позволяют системе принимать решения за них. И у них случались нервные срывы, когда правила нарушались и переставали действовать.

– Люси жила не со мной, – продолжал он. – Мы с Маргарет развелись, а затем она очень быстро вышла замуж. Новая семья. Дети даже взяли фамилию отчима. Но Люси все равно оставалась моей дочерью.

– Экзамены Люси в итоге сдала, как я понимаю, – сказала Вера. – И поехала в университет.

– Изучала английскую литературу в Манчестере, – Уинтертон говорил все тем же тоном сумасшедшего. – Сначала у нее все получалось. Она звонила мне время от времени, рассказывала, как у нее дела. На следующий год Люси ненадолго приехала домой, и тогда мы увиделись. Мне показалось, она похудела. Только потом я узнал, что она уже начала принимать героин. Я должен был догадаться.

Он сделал паузу, чтобы отдышаться, и поскреб ногтями по столу.

– Я же работал в полиции, столько лет опыта. Должен был заметить.

– Вы не виноваты, – сказала Вера.

Но Уинтертон, казалось, погрузился в свои мысли и не слышал ее.