Комната для трех девушек

– Что же касается лужи на обочине… – начала неуверенно Женя, – то, может, это пустяк, но позади вагончика Фруминой я заметила две пустые пятилитровые бутылки из-под воды.

– Бутылки? Ну и что? Она же живой человек, как без воды-то? Это же не пузырек с ядом и не банка с серной кислотой… – буркнул Борис.

– В вагончике у нее стоит кулер, полный воды. А рядом – пустой. Понимаете? Спрашивается, зачем ей ее вода?

– Эти бутылки могли там быть и до того, как туда подкатили вагончик, – заметил Ребров. – Но, может, это и есть те самые бутылки, которыми, предположим, Фрумина, заливала следы протектора своей машины. Меня волнует другое. Правильно говорит Женя, теперь, когда Виктора нет в живых, даже в случае, если моих девчонок убила сама Фрумина, она все свалит на него. И тот факт, что он сам напился и поехал на столб, ей только на руку.

– Получается, что дело можно закрывать, что ли? – фыркнул Борис.

– Думаю, что руководство так мне и прикажет. Первое убийство, то, что произошло в бараке, раскрыто. И убийцы Горевого погибли. Второе – убийцей сделают Юрьева, здесь тоже все как бы ясно, дело можно закрывать, правда, для этого надо бы как следует еще раз допросить Фрумину, которая, пока мы с вами тут поедаем свинину, тщательно продумывает каждый пункт лжи, она расскажет, как ее поклонник застрелил девушек-статисток, которые когда-то там украли у нее сережки с брильянтами или что еще она там придумает… Скажет, что Юрьев был человеком эмоциональным, неадекватным, психически нездоровым… Короче, найдет, что сказать. А третья смерть – вообще несчастный случай, человек напился и не справился с управлением, врезался в столб. Ну и что мы теперь будем делать? Просто захлопнуть все эти истории, и все?

– Борис, вы позволите мне посмотреть на тот архив, что вы привезли из квартиры Супониных? – попросила Женя.

– А это еще зачем? Хотите поискать там билетик в музей? На выставку? Считаете себя хорошим психологом? Хотите нас снова удивить? Я, честно говоря, и без того удивлен…

– Боря, прекрати! – Петр кинул в него шарик из салфетки и попал ему прямо в глаз. – Дай Женечке эти бумаги! Может, на убийство-то они никак не прольют свет, но во всяком случае помогут нам понять, какими они были людьми, чем интересовались и почему, скажем, они такие… толстокожие. Там есть личные письма, записки?

– Да, кое-что есть… Ладно, сейчас принесу.

Во время ужина Женя не почувствовала вкуса еды, так нервничала. И самым печальным было то, что настоящего убийцу сестер теперь никто не найдет. Это точно не Водкин, он не стал бы оставлять пистолет с отпечатками своих пальцев в своем трейлере. И тот, кто его хотел подставить, действовал грубо и быстро, торопился. Либо это был Юрьев, либо Фрумина.

– Вы курите, Женя? – неожиданно спросил Петр.

– Бросила… А что?

– Хотел предложить вам выйти на свежий воздух и покурить.

Борис с Ребровым переглянулись.

– С каких это пор ты решил курить не дома? – Борис бросил насмешливый взгляд на брата.

– С сегодняшнего. Не хочу, чтобы в нашем доме так мерзко воняло табаком, – ответил резковато Петр. – Мы сегодня так много говорили о неблагополучных людях, что мне подумалось: вот этот застарелый запах табака – один из признаков неблагополучия. Что именно так в смеси с запахом алкоголя и грязи пахнет в доме, где живет беда или просто безнадега. Ты так не считаешь, Боря?

– Ну не знаю… И что же ты мне прикажешь теперь делать? Каждый раз, когда мне захочется покурить, я должен буду выйти из теплого дома и делать это на холоде?

– Там на террасе есть столик со стульями, если ты не заметил, а на столике – пепельница. К тому же на дворе август, о каком холоде ты вообще говоришь?

– Да ты выгляни в окно! Посмотри, что там творится! Сада даже не видно – сплошной туман!

– Борис, когда мы с тобой принимали решение жить вместе, то договаривались о том, что…

– Ладно. Я понял. Да, мы договаривались не трепать друг другу нервы и уступать друг другу. Может, ты и прав насчет курения. Я-то думал, что ты просто хочешь посекретничать со служанкой.

– Я не служанка! – вспыхнула Женя, едва сдерживаясь, чтобы не запустить в Бориса чем-то гораздо тяжелее и грязнее, чем бумажный шарик.

– Ну, горничная, – злобно хихикнул Борис. – Ладно-ладно, я пошутил! Что ж, идите, курите. Вернее, ты, Петр, будешь курить, а твоя подружка подышит дымом.

– Я тоже покурю, – сказала Женя, вспоминая, что в комнате на книжной полке у нее хранится пачка с тремя дамскими сигаретами «Вог».

– Честно говоря, я бы тоже покурил, – проронил Ребров.

– Что ж, пойдемте тогда уже на террасу курить всей компанией.

Борис был прав – туман, опустившийся на землю, был таким плотным и белым, словно кто-то сверху сбросил мощную дымовую шашку.

На террасе стоял небольшой круглый стол со стеклянной столешницей, вокруг – четыре белых металлических стула. Женя принесла мягкие полосатые подушки из садового домика, привязала их к сиденьям.

– Могу еще и пледы принести… – отворачиваясь от мужчин и глядя куда-то поверх утопающих в молочной дымке розовых кустов, предложила она.