Комната девственницы

– По-моему, на седьмом небе от счастья. Они подогрели воду, и сейчас Мона должна показывать Сью и Пегги, как купать ребенка. В качестве детской ванны они приспособили большой бак. Можете сходить и взглянуть – там очень весело. Я попросила их сделать несколько фотографий вам на память о «Белом Рождестве». Если вы оставите мне свой электронный адрес, я вам их позже перешлю.

Позже. Когда его здесь уже не будет. Райдер почему-то расстроился при этой мысли, но заставил себя встряхнуться. Почему ему в голову упорно продолжает лезть всякая несуразица? Может, дом и впрямь обладает какой-то магией, раз он способен испытывать чувства, которые, казалось, уже давно похоронены?

– Будьте внимательны, – сказал Райдер, ничего не говоря о фотографиях, так как ему не хотелось, чтобы их связывала хоть какая-нибудь нить после того, как он покинет это место. – Лед на проводах начал таять, и иногда вниз летят целые куски.

– Вы тоже будьте осторожны.

– Я осторожен, – кивнул Райдер.

– Не совсем, – довольно туманно сказала Эмма, лепя в руках снежок, и вдруг неожиданно бросила его в сторону Райдера.

Снежок попал ему в грудь. Райдер уговаривал себя не делать этого, но тут же положил пилу на дорогу и сгреб снег в ладони. Эмма засмеялась и, смекнув, чем ей это грозит, припустила от него.

Райдер прицелился, кинул и – промахнулся. То, что последовало за этим, произошло само собой. Какой нормальный мужчина спокойно стерпит свой промах? Не мог стерпеть и Райдер. Не думая, он слепил новый снежок и устремился вслед за Эммой. Она засмеялась еще громче, но вовремя успела нырнуть за дерево, в которое и угодил его снежок.

– Мазила! – поддразнила она его и вдруг высунула язык.

А вот это уже серьезно – была задета его мужская гордость. Райдер слепил еще один снежок. И Эмма снова успела спрятаться за дерево. Райдер сделал еще один снежок, подкрался ближе. Эмма перебежала за другое дерево, а еще через несколько секунд оттуда вылетел ответный снаряд, который угодил ему прямо в лицо.

Такого унижения Райдер снести просто уже не мог. Заготовив себе маленький арсенал, он дождался, когда Эмма осторожно высунется из-за дерева, и стал отправлять снежки в ее сторону один за другим, рассчитывая, что она побежит или, даже лучше, выкинет белый флаг, но ничего подобного!

Под градом сыпавшихся на нее комков Эмма нагнулась, слепила снежок и запустила его, на этот раз угодив ему в штаны.

Райдер не понимал, как такое возможно, но комизм ситуации заставил его разразиться смехом:

– Да, тебя голыми руками не возьмешь! И прицельный огонь для тебя не помеха.

– А ты был под прицельным огнем?

Под прицельным огнем он еще не был. А вот если они не прекратят эти игры, то вполне может оказаться прямо в эпицентре иного пожара.

Райдер покачал головой.

– В следующий раз я не буду таким добрым, – предупредил он и вернулся к своей пиле.

Эмма лишь засмеялась в ответ и стала подбирать разбросанные ветви.

Райдер несколько мгновений смотрел, как она работает, а затем нахмурился, видя, что она поднимает даже те ветки, которые для женщины были слишком тяжелы.

– Не переусердствуй, – предупредил ее Тим. Повернувшись к Райдеру, он сказал: – Если сказать Эмме, что что-что ей не по силам, она тут же начнет доказывать, что ей все по плечу. Упряма, как мул. – Но в его ворчливом голосе Райдер услышал настоящую привязанность и заботу. – Упрямство – фамильная черта Уайтов. – А вот сейчас слова были произнесены с явным неодобрением.

«Ни о чем больше не спрашивай!» – молча велел себе Райдер, но ему почему-то необходимо было знать.

– И что это за семья? – небрежно спросил он.

– Единственный близкий родственник у Эммы после смерти бабушки – это ее мать. – Тим пристально взглянул в его лицо, помедлил несколько секунд, словно решая, говорить или нет. – И Линелль точно никогда не получит звание «Мать года».

– Но на Рождество-то она приедет?

Райдер и сам не знал, почему для него это стало так важно, но чувствовал, что ему будет проще покинуть этот дом, если приедет мать Эммы. И почему его вдруг стало заботить счастье Эммы? Он знаком с ней меньше суток! Почему его должно заботить чужое счастье, когда он сам не может стать счастливее? И вообще от таких людей, как он, остальным надо держаться подальше.

– Хмм, – сказал Тим. – Линелль не любит это место. И вряд ли когда-нибудь полюбит.

– Но дело не в месте, – заметил Райдер. – Ведь речь идет о ее дочери.

Лицо Тима приняло озабоченное выражение. Райдер понял: старик не уверен, что Линелль любит даже единственную дочь.

– Семью не выбирают, – только и сказал Тим и тяжело вздохнул.

Райдеру осталось только пожалеть, что он не удержался от порыва узнать о семье Эммы больше, так как, судя по словам Тима, Эмма была фактически так же одинока, как и он сам. Возможно, даже более одинока, чем он, ведь у него была Тесс…

Эта крупица новой информации об Эмме заставила Райдера по-новому взглянуть на ее желание устроить совершенное Рождество. Возможно, пригласив как можно больше людей и создав праздничную атмосферу, она надеялась хотя бы на время забыть про свое одиночество?