Комната

Грузовик снова останавливается. Я не могу прыгать, я просто не в силах пошевелиться. Но я встаю и выглядываю из кузова, и тут… я поскальзываюсь и ударяюсь о грузовик, моя голова бьется обо что-то тяжелое, и я нечаянно вскрикиваю:

— Ой!..

Раздается металлический звук, и я вижу лицо Старого Ника. Он вылез из кабины, и на его лице написана такая ярость, какой я еще ни разу не видел.

И тут я прыгаю. Я сильно ударяюсь ногами о землю, разбиваю себе колено, воздух бьет меня в лицо, но я бегу, бегу, бегу и бегу туда, где встречусь с кем-нибудь. Ма говорила, чтобы я позвал кого-нибудь на улице, в машине или в освещенном доме. Я вижу машину, но она темная внутри, да и к тому же я не могу издать ни звука, потому что мой рот забили волосы, но я продолжаю бежать. Пряничный Джек, будь храбрым, будь быстрым. Ма здесь нет, но она обещала все время быть в моей голове, пока я бегу. Кто-то орет позади меня — это он, Старый Ник, он гонится за мной, чтобы разорвать меня на части, фи-фай-фо-фам. Я должен найти кого-нибудь, кому можно было бы крикнуть: «Помоги! Помоги!» — но здесь нет кого-нибудь, здесь нет никого. Значит, мне придется бежать вечно, но я уже задыхаюсь и ничего не вижу, и вдруг… Кто это? Медведь? Волк? Нет, это собака. Может ли собака быть кем-нибудь?

За собакой кто-то идет, это — очень маленький человечек, ребенок, который толкает перед собой какой-то предмет на колесах. Там сидит совсем маленький ребеночек. Я забыл, что мне надо было кричать, я онемел и просто продолжаю бежать им навстречу. Ребенок, у которого почти совсем нет волос на голове, смеется. Крошечный ребеночек, сидящий в предмете, который он толкает, не настоящий, я думаю, что это кукла. Собака тоже маленькая, но самая настоящая, она какает на землю. Я никогда не видел, чтобы собаки в телевизоре это делали. Вслед за ребенком идет взрослый, он собирает собачьи какашки в мешочек, словно это очень ценная вещь. Я думаю, это мужчина, кто-то с коротко остриженными, как у Старого Ника, волосами, только более кудрявыми и более темными, чем у ребенка. Я кричу:

— Помогите! — Но крик у меня получается совсем тихим. Я бегу и чуть было не врезаюсь в них, но тут собака лает, прыгает и ест меня…

Я открываю рот, чтобы заорать изо всех сил, но из меня не выходит ни звука.

— Раджа!

Мой палец весь в красных пятнах.

— Ко мне, Раджа!

Мужчина хватает собаку за шею. С моей руки стекает кровь. Вдруг сзади раздается бам, это Старый Ник. Я чувствую его огромные руки на своих ребрах. Я все провалил, он меня поймал, прости, прости, прости меня, Ма. Он поднимает меня. Я кричу, кричу без всяких слов. Он сует меня под мышку и несет назад к грузовику. Ма говорила, что я могу бить его, даже убить, и я бью и бью его, но не могу попасть и луплю самого себя…

— Извините, — говорит человек, который держит собаку. — Слышите, мистер? — Его голос совсем не грубый, он звучит довольно мягко.

Старый Ник оборачивается. Я забываю, что мне надо кричать.

— Извините, у вашей девочки все в порядке?

У какой такой девочки?

Старый Ник прочищает горло, он по-прежнему несет меня по направлению к грузовику, но двигается спиной вперед.

— Да, все отлично.

— Раджа обычно никого не кусает, но ваша девочка выскочила совершенно неожиданно…

— Это пустяки, — говорит Старый Ник.

— Подождите, мне кажется, у нее поранена рука.

Я гляжу на свой искусанный палец, с него каплями стекает кровь. Мужчина берет своего ребенка на руки. Он держит его одной рукой, а в другой у него — мешок с калом. И выглядит он очень сконфуженным. Старый Ник ставит меня на землю и кладет пальцы мне на плечи, отчего им сразу же становится жарко.

— Все нормально.

— Посмотрите на ее колено, там содрана кожа. Раджа тут ни при чем. Она что, упала? — спрашивает мужчина.

— Я — не она, — говорю я, но мои слова звучат где-то внутри моего горла.

— Почему бы вам не заняться своим делом, а мне — своим? — спрашивает Старый Ник, почти рыча.

Ма, Ма, чтобы я заговорил, нужно, чтобы ты была рядом. В моей голове ее больше нет, ее нет нигде. Она написала записку, а я забыл о ней. Я сую свою нетронутую руку в трусы, но не могу найти записку. Потом нахожу, но она вся мокрая от мочи. Я не могу говорить, а просто машу ею в сторону мужчины. Тут Старый Ник выхватывает у меня записку, и она исчезает.

— Хорошо, но мне это… мне это очень не нравится, — произносит мужчина. Неожиданно у него в руке появляется маленький телефон, откуда он взялся? Мужчина говорит в него: — Да, полицию, пожалуйста.

Все происходит, как говорила Ма, — мы подошли к восьмому пункту, к полиции, а ведь я даже не показал записку и ничего не сказал о нашей комнате. Я решаю сделать это сейчас, ведь мне было велено рассказать все кому-нибудь, кто похож на человека. Я начинаю говорить:

— Меня украли, — но только шепчу, потому что Старый Ник снова хватает меня и бежит к грузовику. Я сейчас развалюсь на кусочки от тряски. Я не могу найти места, куда бы его ударить, он сейчас…