Коммандо

Так и есть, вскоре после гибели Томоко. Той ночью Ёрико утверждала, что слышит крик Томоко о помощи. Может быть, именно тогда дар девочки совершил некий качественный скачок?

— У вас есть какие-нибудь предположения? — спросила классная руководительница, пытливо вглядываясь ему в лицо.

— Значит, вы полагаете, что удивительная способность связана с потерей памяти? — задумчиво переспросил Адзисава, не торопясь с ответом. Этот вопрос имел для него особую важность.

— Ну, я не специалист, но вывод напрашивается сам собой: ведь дар предвидения стал прогрессировать после того, как девочка утратила память.

— А что, если наоборот?

— Как «наоборот»?

— Вы полагаете, что предвидение — нечто вроде компенсации за потерю памяти. А что, если это — следствие восстановления памяти?

— К Ёрико возвращаются воспоминания?

— Не могу сказать наверняка, но что-то такое в последнее время происходит.

Адзисава иногда чувствовал на себе сосредоточенный взгляд Ёрико. Она словно пыталась разглядеть мод привычными чертами еще чье-то лицо. Стоило ему встретиться с ней глазами, как она тут же отворачивалась.

— Да, я тоже что-то замечаю… — взволнованно подхватила учительница.

— В выражении глаз, да?

— Да-да! Раньше на уроках она все смотрела куда-то, не поймешь куда, а теперь взгляд ее чаще становится сосредоточенным. Как будто она постоянно пытается что-то вспомнить.

Все точно, подумал Адзисава. Неспроста она так вглядывается в его лицо.

— А у вас нет ощущения, что память уже восстановилась?

— Она бы сказала! Нет, по-моему, явных признаков восстановления памяти пока нет.

— Может быть, кое-что Ёрико уже вспомнила, но молчит?

— Зачем бы она стала молчать, Адзисава-сан? Когда к человеку возвращается память, он ведь словно прозревает. Вы, наверно, видели подобные сцены в фильмах и спектаклях? Помню, в одном фильме кто-то упал со скалы, ударился головой и вдруг словно очнулся от глубокого сна. Впрочем, я не врач, не могу сказать — возможно, бывает и так, что память возвращается постепенно.

Однако Адзисава остался при своем мнении, он вполне допускал, что Ёрико вспомнила прошлое, но скрывает это от него.

— Ах да, кстати, — воскликнула учительница, — я могу вам порекомендовать хорошего специалиста! Это профессор из университета, который я кончала. Он как раз занимается исследованием нарушений памяти. Вероятно, он сможет точнее определить, в какой степени необычная способность Ёрико зависит от перенесенного ею шока.

— Если это возможно, сведите меня с этим господином, — попросил Адзисава.

С этого дня он стал смотреть на Ёрико иными глазами. А вдруг она уже все вспомнила и теперь притворяется? С какой целью она это делает? Боится, что Адзисава не обрадуется? Почему боится?

При подобных мыслях у Адзисава мороз пробегал по коже. Неужели десятилетняя девочка способна на такое притворство? Все может быть, отвечал он себе.

Она пережила трагедию. Трудно сказать, как такая травма могла повлиять на неокрепшую душу девочки.

После разговора с учительницей Адзисава стал особенно остро ощущать внимательный взгляд Ёрико. Он чувствовал его спиной, чувствовал ночами, лежа в постели. Если же он пытался перехватить этот взгляд, то оказывалось, что девочка либо смотрит в другую сторону, либо мирно спит на соседней кровати.

В то утро они вышли из дому вместе. Ёрико обычно уходила в школу раньше, по сегодня у Адзисава была с утра назначена встреча с клиентом.

Внешне Ёрико ничуть не переменилась к своему приемному отцу; возможно, думал Адзисава, он выдумал этот потаенный холодный взгляд от чрезмерной подозрительности. Вот и сейчас она охотно отвечала на его вопросы.

Началось с того, что Адзисава как бы между делом заметил:

— Ты так здорово стала учиться, просто умница.

Он знал, что надо заходить издалека и строить беседу крайне осторожно, иначе Ёрико с ее необычайно тонким чутьем уловит подвох и замкнется в себе.

— Ага, — с довольным видом кивнула она, — учительница удивляется.

— Наверно, ты изобрела какой-нибудь секретный способ учить уроки.

— Что ты, папа! Просто надо перед экзаменом хорошенько посмотреть на страницы учебника, и ответы сами потом всплывают перед глазами.

Все так, как говорила классная руководительница, подумал Адзисава.

— Завидую тебе, Вот я сколько книжки ни читаю, ничего в голове не держится.

— А я не читаю, я просто смотрю.

— Как — смотришь?

— Смотрю на страницу, и буковки остаются в глазах. Ну вот, ты смотришь на солнце, потом зажаришься, а оно все равно перед глазами, правда? Так же и буквы.

— Солнце — это понятно, это называется «зрительный образ», а вот про буквы я что-то такого не слыхал.

— Какой-какой образ?

— Ну, образ того, что ты видела. Предметов или еще чего-нибудь.

Вдруг он заметил, что Ёрико его больше не слушает. Они шагали по тротуару вдоль улицы, и неподвижный взгляд девочки был устремлен куда-то вперед.

— Куда ты смотришь? — заинтересовался Адзисава.

— Папа, не подходи к тому грузовику, — неожиданно сказала Ёрико, показывая на самосвал, стоявший перед светофором у перекрестка. До самосвала было метров десять.

— А что такое? — не замедляя шага, удивленно спросил Адзисава.