Комиссар (СИ)

— Это потому что не хотите выслушать до конца. Я не из жалости или иных сентиментальных соображений сохранил жизнь Захару, а для того, чтобы он рассказал обо мне Кириллу. Когда комиссар узнает о моем присутствии, он погонится за нами. Я вам это гарантирую.

— Почему вы так уверены?

— Потому что знаю, Кирилла лучше, чем кто бы то ни было. В отличие от меня, он подвластен влиянию эмоций, в том числе сентиментальным. Будучи уверен, что у нас здесь банда, он поедет сюда в надежде переманить меня на сторону народников, уверенный, что так спасет мою жизнь.

— А что со вторым, Захаром? Они погонятся за нами вместе.

— Нет, Захара он отошлет назад, в Талое, отправить телеграмму в центр.

— Так это же катастрофа!

— Какой же вы нервный, право слово. Это не только не катастрофа, это нам на руку. Что сообщит Захар? Правильно — обнаружили бандитское подполье, нужна помощь, Захар, тчк. Гришка же свою легенду разбавит правдой о том, что они с Кириллом разделились, уверенные, что имеют дело с подпольем, а после, обнаружив умирающего Оболенского, выяснили, что готовится грандиозная провокация — народоборцы попытаются создать на востоке видимость грандиозного наступления, в надежде отвлечь основные силы нарармии, тогда как удар последует с юга. И тогда реакция на наше развертывание здесь поначалу будет неадекватной угрозе, при удачном стечении обстоятельств опомнятся они только после захвата областного центра, только будет поздно.

— Положим, — вздохнул Павел Евгеньевич, явно чем-то недовольный. — Я не буду упрекать вас в том, что весь план построен на предположениях и догадках относительно непредсказуемого поведения других людей. Я упрекну вас в грубой ошибке, допущенной даже при, как вы выразились, удачном стечении обстоятельств. Что помешает Захару в телеграмме добавить коротенькое сообщение — Гриша предал тчк? Теперь понимаете, насколько безответственными оказались ваши действия, понимает, что нужно срочно поворачивать и ловить Оболенского?

— Понимаю, что вы очень низкого мнения обо мне, Павел Евгеньевич. Если в телеграмме будет содержаться информация, которая нас не устраивает, она никуда не пойдет. Когда мы отъезжали от Оболенского, я приказал Федору и Семену ехать в Талое, объяснил, что от них требуется. На телеграфе они переговорят с нужными людьми, убедят их нам помочь — знаете ведь, на востоке нас поддерживают, местами горячо. Ну а Захара они в любом случае уберут.

— Вот как, — Павел Евгеньевич призадумался. — Выходит, — усмехнулся он, — зря я вам не доверял. Правду говорят про гвардейцев — цвет наших воинов.

— И голова, что немаловажно, — улыбнулся в ответ Салтыков. — Но давайте заканчивать нашу беседу, остальные на нас уже с недоверием поглядывают. Нужно подготовить Гришку — желательно, чтобы он уехал отсюда до прибытия Кирилла.

…

Кирилл не стал останавливаться ночью, только перед самым расчетом, позволил лошади немного отдохнуть и сам вздремнул. Он знал, что в нынешнем состоянии не справится с Салтыковым, но вес равно гнался за ним. Зачем? Не лучше ли было последовать совету Захара, вернуться в Талое, отправить телеграмму в столицу, дождаться подкрепления и провести основательную зачистку.

«Они бы убили Салтыкова», — напомнил себе Кирилл. Комиссар не мог позволить этому случиться. Потому гнался, в тщетной надежде убедить друга уехать за границу и забыть о войне.

«Они проиграли, и никак не уймутся! — со злостью подумал Оболенский. — Развязали войну, которую выиграть не в состоянии, а теперь намеренно затягивают ее — видимо мало крови единородцев пролилось!»

Он устал, страшно устал от всего этого. Хотелось поскорее приступить к мирному строительству, которое обещали развернуть народники, Увидеть, как бывшая империя расцветает под властью мирного и честного народа, стремящегося к миру во всем мире и счастью для всех и каждого. Стать свидетелем того, как невероятные успехи некогда отсталого государства убеждают остальные народы в правоте идей Латунина и его партии, как границы между государствами рушатся, люди, грязуши, малмаки и обращенцы забывают о прежних разногласиях и начинают строить новое справедливое общество. Кирилл был уверен — эти мечты воплотятся в реальность, может ни при его жизни, ни при жизни следующего поколения, но непременно воплотятся. И те, будущие люди вспомнят о сегодняшних битвах, жертвах, которые принесли беловодцы и народники, скажут спасибо. Одно это выражение благодарности из будущего, стоит всех тех страданий, которые перенесли и будут переносить жители настоящего. Успокоенный этими мыслями, убежденный в собственной правоте, в чистоте собственных помыслов, Кирилл провалился в глубокий сон, но проспал не больше часа. Бившие в глаза лучи солнца напомнили о дне сегодняшнем. Будущее еще не наступило, за него предстояло драться каждый день и каждую секунду, Кирилл нужен был в строю, а не спящим на опушке леса.