Комиссар (СИ)

Среди полутора тысяч человек в пятьдесят первом полку большевиков не набралось и десятка. Саша поручила каждому из них привести своих кандидатов на вступление в партию для политической учебы. Собралось полсотни человек.

Саша взяла в руки и показала солдатам хорошо знакомый им предмет — фунтовую булку ржаного хлеба.

— Сколько, — спросила Саша, — вы платите в лавке за такую булку?

— Четыре копейки, — вразнобой ответил десяток голосов. Каждый из собравшихся отдавал за такой хлеб заработанные тяжким трудом копейки множество раз. Бывало, что другой еды они себе позволить не могли.

— Верно. Давайте посмотрим, из чего эта цена складывается. Фунт ржаной муки стоит три копейки, на булку идет две трети фунта, это будет на две копейки муки. Еще копейку положим на соль, дрожжи, дрова для печи, подвоз воды, износ оборудования. Итого выходит, что себестоимость этой булки — три копейки. А продают ее вам за четыре копейки. Значит, с каждой выпеченной булки пекарь должен получать одну копейку за свой труд.

Пекарь за смену выпекает, в зависимости от мощности печи, от пяти до восьми сотен таких булок. Значит, заработок его должен составить пять-восемь рублей в день. Кто-нибудь из вас пекарем был?

— Мой брат в пекарне работал, — сказал один из солдат. — Прежде восемьдесят копеек за смену получал, а как война началась, до семидесяти срезали.

— Жена моя у печки хозяйской стоит, — добавил другой. — Полтинник в день ей платят. С того детей кормит, что зачерствевший хлеб нераспроданный ей разрешают забрать, когда остается.

Саша выждала с минуту, чтоб каждый сам в уме произвел подсчеты.

— Но ведь пекарь-то по найму работает, — сказал внимательно слушавший Прохор. — У него нету пекарни, нету печей, нету баков.

— Верно! Подумай вот о чем. Справедливо ли, что работает пекарь, а прибыль получает тот, кто владеет оборудованием?

По собранию побежал невнятный гул.

— Кто из вас бывал в Петрограде, в Москве, в других больших городах? — Саша чуть повысила голос. — Видали там богатые дворцы, шикарные экипажи, дорогие магазины? Вы думали когда-нибудь, чем оплачено все это? На какие шиши? Я скажу вам. Все это куплено на ту самую копейку, которую человек своим трудом заработал — и от которой не получил и десятой доли. Ваш труд не принадлежит вам. А так как ваша жизнь — это труд, значит, ваша жизнь не принадлежит вам. У вас отнимают ее. Так же, как когда вас забрили в солдаты и отправили воевать за пределы России, даже не объяснив вам, зачем и почему. Когда вы видите роскошь, помните — все это вашим трудом, вашей кровью, вашими жизнями оплачено.

— Но ведь там не только дворцы и экипажи всякие, товарищ комиссар, — возразил, наморщив лоб, Прохор. — Нужны еще дороги, мосты, школы… Это ж все чего-то стоит. Выходит, как ни крути, наш пекарь не сможет оставить себе всю копейку с каждой булки?

— А вот для решения этих вопросов и выбираются Советы. На каждом производстве есть Совет из тех, кто там работает. Они обсуждают вопросы и решают, что нужно построить для всех и по сколько на это скинуться. Местные Советы выбирают своих представителей в городские Советы и дальше, так до Верховного Совета, управляющего всей страной. Как тратить общие средства, по каким правилам жить — все это решают те, кого выбрали рабочие, крестьяне и солдаты. Такие же, как вы. Власть Советов — это ваша власть!

— А разве не власть большевиков? — спросил паренек из середины зала. Саша запомнила его лицо, но ответила с улыбкой:

— Партия большевиков не правит. Правят Советы. А большевики учат трудящихся, как собой управлять. Чтоб стать большевиком, надо много учиться. Подойдите после собрания, я раздам вам книги. В следующий раз обсудим, кто что прочел. Кто что понял или не понял. С винтовкой без книги нет побед! Это из поэта одного пролетарского, его стихи у нас тоже теперь есть. Учитесь сами, учите других — и сможете со временем вступить в партию. Не бойтесь ничего, и если что-то непонятно, обязательно спрашивайте меня или других партийных товарищей. Мы здесь, чтобы помочь вам во всем разобраться. Потому что пришло ваше время.

***

— Так какое оружие ты хочешь освоить, комиссар? — спросила Аглая, раздеваясь перед сном.

— Все.

— Неплохо! Но зачем?

— Я имею в виду, все модели пистолетов и револьверов, какие только есть у нас на вооружении. Сегодня меня пытались убить с помощью осколка стекла. Человек, который сделал это, смог раздавить в руке стакан. Я битый час пыталась повторить это — у меня не получается. Силы не хватает. Чего смеешься? Сама попробуй. Руку только обмотай тряпкой. Тому человеку в его ситуации было уже все равно, но нам пока еще нет.

Интересно вот что. В двух шагах стоял Лекса с наганом в кобуре — я даже не уверена, что кобура была застегнута. Если б пленный этот догадался выхватить у Лексы наган, я бы, скорее всего, была мертва. А так, при всей эффектности жеста со стаканом, летит кусок стекла довольно медленно, а реакция у Белоусова хорошая, на мое счастье.