Комиссар Дерибас

— Товарищ Кандыбин, Муравьева нет. Соседи сказали, что он уехал в деревню к своим родителям. Это где-то под Рязанью…

Жизнь иногда делает невероятные повороты, неожиданные и странные, которые трудно предугадать.

* * *

Мария Федоровна Цепляева — женщина энергичная и прямолинейная — пришла к окончательному решению выйти из партии левых эсеров и перейти к большевикам. Трудным путем шла она к пониманию истины. Выросла в рабочей семье, повидала нужду, рано пошла работать на строительство кабельного завода. В партию эсеров вступила до Октябрьской революции, и не оттого, что полностью одобряла программу этой партии, а потому, что большинство рабочих строительства, бывшие крестьяне, были эсерами. Она не любила выступать, но за твердый характер ее уважали И на заводе она имела авторитет. Цепляева носила с собой оружие, и некоторые руководящие деятели левоэсеровской партии даже побаивались ее. Абрамов, будучи как-то рассержен, заявил Муравьеву:

— Ничто меня не страшит, а Цепляиху боюсь. Она может и застрелить.

Сейчас ей было тридцать пять — возраст, когда решения принимаются сознательно и твердо. Это была невысокая черноволосая симпатичная женщина. Ее желание покончить с эсерами и перейти в партию Ленина было искренним, так как она убедилась в правоте политики большевиков. Мария Федоровна обсудила этот вопрос с Муравьевым, тот поддержал ее. И она полагала, что на этом свази с эсерами прекратятся.

Но свой разговор с секретарем воронежской губернской организации большевиков она откладывала со дня на день. И не потому, что колебалась, а так складывались семейные обстоятельства. Некоторые ее друзья иногда шутили, что Мария Федоровна одевается как монашка. Действительно, она почти всегда была одета в скромное черное платье. Но это происходило не оттого, что эта женщина не любила красивой одежды, а потому, что муж ее был рабочим, зарабатывал мало, а нужно было растить двоих детей. Дочь только недавно вышла замуж, и ей тоже требовалась помощь.

В этот вечер, как, впрочем, бывало довольно часто, Мария Федоровна легла спать поздно — зачиталась. Она читала рассказы Короленко, которые крепко запали в ее душу, и она долго не могла сомкнуть глаз.

Неожиданно раздался стук в окошко.

Вставать не хотелось: в комнате было холодно — дрова экономили. Настойчивый стук повторился. Цепляева накинула пальто, зажгла лампу.

Из соседней комнаты выглянул зять, Чеслав Тузинкевич, молодой человек, но Мария Федоровна махнула рукой и сказала:

— Иди спать, Слава. Это, вероятно, меня.

Подошла к двери.

— Кто там?

— Мария Федоровна, открой.

— Смерчинский, ты?

— Да. Открой, пожалуйста. Срочное дело.

Цепляева хорошо знала левого эсера Смерчинского и считала его порядочным человеком. Поэтому повернула ключ в замке. Смерчинский вошел осторожно, но дверь оставил не запертой. Осмотрелся.

— Ты одна? Можно к тебе?

— Да.

— Входи, Золотарев, — высунув голову на улицу, сказал Смерчинский.

В комнату прошмыгнул высокий мужчина средних лет. Он был одет в потрепанное демисезонное пальто. Из-под шляпы выбивались длинные непричесанные волосы.

— Знакомьтесь, — представил Смерчинский. — Товарищ прибыл из Тамбова. Дело срочное, — пояснил он, заметив смятение на лице Цепляевой. — У них трудно с людьми и с деньгами. Он — член губкома левых эсеров…

Пока Смерчинский объяснял цель прихода, Золотарев молча наблюдал за ней.

— Проходите, присаживайтесь. — Привычные слова говорила Цепляева, а сама напряженно думала: «Сказать, что порвала с эсерами, прогнать?.. Нет, нужно узнать все до конца, разобраться во всем». И решила продолжить разговор.

— Так с кем вам нужно связаться? — уже спокойно спросила Мария Федоровна. Золотарев посмотрел на нее долгим взглядом, как бы оценивая, на что она способна. Цепляева выдержала этот взгляд и спокойно повторила: — Раздевайтесь, проходите.

Золотарев снял пальто и присел на край стула.

— Извините, что явились так поздно, но сами понимаете…

— Да, понимаю.

— Вы, кажется, входили в губком левых эсеров?

— Откуда вам это известно?

Золотарев оглянулся на Смерчинского. Тот пояснил:

— Я сказал.

— У вас остались связи? — спросил Золотарев.

— Остались, — подтвердила Цепляева.

— Кто сейчас старший, кто может решить вопросы?

— Ну уж так я вам и скажу! — усмехнулась Цепляева.

— Как же быть? Нам это крайне важно. К нам обращались даже от Антонова. Понимаете? — сказал он, понижая голос.

— Понимаю, но сейчас ответить не могу.

— Как же нам быть?

— Поезжайте к себе. Привезите письмо от товарищей, которых у нас знают, а я тоже посоветуюсь.

Гости стояли в нерешительности. Золотарев потер руки, пригладил свои длинные волосы.

— Пожалуй, вы правы. Осторожность прежде всего. Вы посоветуйтесь, а от нас кто-нибудь приедет с рекомендательным письмом. Извините. До свидания.

Смерчинский и Золотарев ушли. Цепляева уснуть не могла, хотя разделась и легла в постель.

На следующий день, рано утром, Мария Федоровна пошла в ЧК. В тот момент когда Дерибас и Кандыбин обсуждали вопрос, кого послать в Рязанскую область за Муравьевым, дежурный доложил:

— Товарищ Кандыбин, к вам гражданка Цепляева. Говорит, что по срочному делу.