Комета. Докторица (4 книга)

  Летать на Тотошке над немецкими позициями, не над самой линией фронта, а в ближних тылах было довольно удобно, у "Шторьха" достаточно узнаваемый силуэт и при высоте в пару сотен метров разглядеть с земли звёзды на крыльях и фюзеляже можно только с помощью оптики. Тем более, что в связи с уже выпавшим снегом мы покрасили фюзеляж белой побелкой, которой закрасили наши звёзды по бокам и на хвосте, не стали закрашивать только звёзды сверху на крыльях, поэтому нас вполне могли принимать за своих, хоть "Шторьхов" в распоряжении действующих войск было не очень много, но их было достаточно в тылу и тыловые связные немецкие самолёты часто прилетали к фронту, так, что наше появление не было чем-то особенным для противника. Я даже видела однажды вдали пролетающий "Шторьх". А обзор вниз и в стороны из самолёта выше всяких похвал, как и условия для работы летнаба. Подмывало пару раз отстреляться имеющимися эРэСами по некоторым целям, но я сдержалась. Потом при докладе упомянула это желание и получила нагоняй, что рассекречивание наличия у нас Тотошки, не стоит уничтожения нескольких немецких солдат и офицеров, что к слову даже не гарантировано применением пары моих снарядов.

  Двадцать первого ноября наша НАГ начала одновременное наступление от Чудово и Новгорода навстречу друг другу и далее на Любань и Тосно. Немцы почти всю свою авиацию оттянули на запад и юг, поэтому в небе стало спокойно. Тем более, что партизаны и наши десантники почти уничтожили два крупных немецких аэродрома. А в окружении оказалось больше трёх сотен тысяч немцев, фактически вся северная группа немецких войск. Финны на этом фоне вели себя крайне пассивно, хотя по логике, Берлин наверняка требовал от них резкого усиления активности на их участке фронта. Это потом станет известно, что уже шли переговоры с Хельсинки и свою роль сыграли документы привезённые тогда из Финляндии и переданные нашей группе, хотя пока ни о чём договориться не получалось. Но пока мы оказались в странной ситуации, фактически развернулась стратегическая операция в интересах прежде всего нашего фронта и осаждённого Ленинграда, но мы в ней оказались в роли статиста, задача которого держать за гачи избиваемого другими медведя. Многие командиры громко или шёпотом негодовали, а моё дело было летать, что я и делала и не вникала в эти сложности. Тем более, что Сосед сказал, что отсечь такой кусок пирога - это половина дела, если даже не меньше, его теперь ещё и пережевать и проглотить нужно, а это не просто и вот здесь без усилий нашего фронта точно обойтись не выйдет, ведь Прибалтийский фронт, теперь ставший "Первым" и Резервный, ставший "Вторым Прибалтийским фронтом" должны держать оборону с Запада, а вот уничтожение окружённых войск ложится в первую очередь на нас и Северо-Западный фронт.

  Не знаю, насколько он прав, но мне выбирать не приходится. Теперь появилась ещё одна забота, обеспечить связь с двинувшимися вперёд частями нашей НАГ, а это скажу я вам, та ещё задачка. Войска ведь не носят транспаранты со своими номерами, да и предположительные данные, которыми нас снабдили в штабе могли устареть ещё до нанесения их на карты. Вот и выходит, что перед тем, как сесть в их расположении, мне нужно убедиться, что я сажусь к своим и именно туда, куда нужно. А для этого существуют вымпелы, которые я сбрасываю, а потом кружу в ожидании правильной реакции, а самолёт то у меня немецкий, что тоже встречают с настороженностью, хоть я уже во многих штабах прилетала и меня с Тотошкой видели, но на войне недоверчивые выживают чаще и учатся недоверчивости очень быстро. К примеру, в вымпеле вопрос, ответ на который известен только начальнику штаба дивизии или комдиву, в случае правильного ответа они дают оговоренное количество и цвет ракет, после чего я могу произвести посадку. Только ведь и посадка в таких условиях это сплошная лотерея, в которой сесть уже проблема, но ещё бОльшая взлететь после этого, ещё выпал снег и садиться приходится на какой-нибудь кусок дороги на разбитые колеи. К счастью, почти всё время дуют неплохие ветры и посадка против ветра на Тотошке возможна почти без пробега, а взлёт при малом весе возможен уже после разбега в двадцать-тридцать метров, это без ветра и с полным взлётным весом мне нужно полсотни метров. В этом плане Ивану на У-двасике намного проще, но гоняют так, что работы хватает всем.

  После первых движений после пятнадцатого, в первых числах декабря началась передислокация немецких войск, по крайней мере, переброска танковых и артиллерийских подразделений, что нам удалось практически сразу зафиксировать, и наш бомбардировочный полк удачно размолотил танковую колонну под Любанью и вторую при погрузке около Тосно. А следом за ними подчистили ночные бомбардировщики на У-двасах, залив всё пирогелем. А нас отправили фиксировать и подтверждать результаты, так, что сама видела.