Комендантский час

– Это ты, Данилов… – Потом он увидел Кравцова, прищурился, узнавая, включил рефлектор и направил свет на вошедшего: – Кравцов! – Орлов выскочил из-за стола, словно хотел дотронуться до него, ощутить реальность его плоти и успокоиться. – Где взял? – повернулся он к Данилову.

– Сам пришел.

– С повинной?

– А ему, мне кажется, виниться не в чем.

– Ты это брось, Данилов! Слышишь! Брось! Ты кого под защиту берешь? А?

– Спокойно, Орлов. Здесь другое дело, совсем другое. Кстати, мне от Виктора Кузьмича ничего нет?

– Час назад пришло сообщение, работают с ним.

– Ну вот, давай подождем.

В дверь постучались. Вошел сержант и, покосившись на Данилова и Кравцова, положил на стол начальника папку.

– Свободен. – Орлов вынул из папки лист бумаги и начал читать его внимательно и долго, потом опустил его, постоял, словно обдумывая прочитанное, и вновь поднес к глазам. Затем с недоумением поглядел на Кравцова и протянул бумагу Ивану Александровичу.

«ДАНИЛОВУ, ОРЛОВУ

На ваш запрос командир партизанского отряда «За Родину», бывший первый секретарь райкома ВКП(б) тов. Васильев сообщил: «Тов. Кравцов из партии исключен неправильно, решение о его восстановлении получено. Тов. Кравцов работал бургомистром по моему заданию, проявил мужество и героизм, спас город от взрыва. Представлен к правительственной награде, которая и поступила к нам в отряд. Поздравляю тов. Кравцова с награждением орденом «Знак Почета». Орденский знак и документы переправляю в город. Васильев».

Верно: майор госбезопасности Королев».

– Читайте, – Данилов протянул сообщение Кравцову, – читайте и помните, что этот запрос на моем месте послал бы каждый. Я не отрицаю, разное было, но все равно людям надо верить, только тогда они в свою очередь поверят вам.

Но Кравцов не слушал его, он плакал.

– Тихонова ко мне, – приказал Орлов, открыв дверь.

Через несколько минут в кабинет вошел его заместитель.

– Вот что, Борис Петрович, немедленно распорядитесь прекратить розыски Кравцова.

– Бургомистра?

– Нет никакого бургомистра, ошибка это. Был наш товарищ, выполнявший задание.

– А основание?

– Сообщение из Москвы.

– Хорошо. Есть.

Когда Тихонов вышел, Орлов подошел к Кравцову, приподнял его со стула.

– Ну, брось, брось мокроту-то разводить, ведь не баба ты. Такое дело для людей сделал… Ну что с ним делать, Данилов, как ты думаешь?

– Товарищ Кравцов, успокойтесь, выпейте воды, напишите подробно все, о чем вы мне рассказали, особенно о кирпичном заводе.

– Я сделаю… А потом… потом я могу идти домой?

– Пока нет. Еще пару дней для всех вы бургомистр Кравцов. Да, кстати, возьмите ваше оружие, я думаю, оно вам пригодится, и очень скоро.

– Я его провожу, – сказал Орлов.

Он обнял инженера за плечи и повел к двери.

– Сейчас напишешь, потом поешь, поспишь, – ласково, как ребенку, говорил он Кравцову.

Уже выйдя из кабинета, Кравцов обернулся:

– Спасибо вам, товарищи, спасибо. Я сегодня словно заново родился.

Орлов вернулся минут через десять, посмотрел на Данилова, развел руками:

– Ну, Александрия, ты даешь. Как ты вышел-то на него?

– А чего проще. Я все показания о нем прочел. Смотрю, пособник, а крови на нем нет. Потом газетку достал со статьей Ерохина. Там его ругают сильно, а он в это время на финской мерз. Ну а потом мне его жена многое рассказала.

– Да, дела… Слушай, что ты о заводе-то говорил?

– Неси карту, сейчас покажу.

Глава 7 МОСКВА. 14 АВГУСТА

Начальник

Начальник МУРа внимательно прочитал рапорт Муравьева. Подчеркнул красным карандашом то место, где говорилось о столкновении Кострова с патрулем, и написал наискось:

«Тов. Парамонову. Муравьеву поставить на вид. Думать надо».

И в самом деле, глупо было начинать операцию, не предусмотрев такой мелочи. Конечно, ничего страшного не случилось, даже наоборот, версия Кострова в глазах «игроков» стала еще более прочной, да и вел себя Мишка в общем правильно, четко сориентировался в обстановке. Но все равно Муравьеву надо указать. Пусть учится. Быть настоящим оперативником совсем не значит стрелять хорошо да задерживать. Вон Муштаков работает как шахматист, психологию изучает. Но тем не менее, понимая достоинства Муштакова, начальник в душе ценил в сыске элемент риска, силы, напора. Он пришел в розыск в те далекие времена, когда смелость и хладнокровие считались самыми главными качествами агентов утро, когда ничего не было, кроме наганов, а эксперты в лучшем случае могли установить время наступления смерти.