Комендант Холодной Башни. Рассказы

– Не уверен.

– Тогда какого черта?

– У меня болит голова.

– Что ты хочешь?

– Сегодняшнюю газету.

– Почему бы и нет.

Он перебросил через стол номер «Московского комсомольца».

На первой странице красовалась фотография разгрома в «Белой розе». Рядом фотография из квартиры господина Шенки. Неподвижное тело на светлом ковре. Вокруг головы ореолом расплывалось темное пятно.

Я по диагонали просмотрел статью. Что-то о том, что господин Шенки подозревал о готовившемся покушении. В «Белой розе» он принял меры предосторожности, но никак не ожидал, что его хитрый ход с иллюзией собственной смерти так быстро раскроется, и киллер заявится к нему домой. Тем более что киллер оказался человеком, которому он доверял.

«Зря доверял»,– подумал я, переворачивая страницу.

– Сколько тебе заплатили? – поинтересовался следователь.

– За что мне должны были платить?

– За убийство твоего шефа.

– Мне не платили. Это была личная инициатива.

– Месть?

– Что-то вроде того.

– За что?

– Он подставил меня.

– В самом деле?

Так и было. Как раз тогда мне искалечили руку.

– Я думал, это было вчера.

– Вчера просто добавили.

– И ты решил отомстить?

– Да.

– Понятно. Хочешь кофе?

– Упаси Боже!

– Как хочешь.

Он вышел за дверь. Наверное, за своим кофейником.

Я перевернул страницу газеты в поисках другой информации.

И я нашел ее. Восемнадцать человек среди ночи оставлены на проселочной дороге в лесу, в трех километрах от шоссе. Никто из них не пострадал. Следствие по этому делу находится в тупике, так как совершенно непонятна причина их похищения.

Причина! Причина – это я.

Почему-то мне не стало легче после этой информации. Но, по крайней мере, теперь на моей совести не было жизни других людей. Людей, мне неизвестных, тихо меня ненавидящих. Или громко.

Дверь открылась.

– Добрый день, мой мальчик,– произнес хорошо знакомый голос, – я пришел за тобой.

Я поднял голову. Передо мной стоял господин Шенки. В его светлых глазах светилась ирония.

– Все закончилось,– проговорил шеф,– ты выиграл.

– Какой ценой?

– Ни одна из душ не отправилась на небеса. Тебе этого мало?

Я указал на газету.

– Это правда? Отпустили всех?

– Всех до одного.

Шенки подошел к столу.

– Тебя отпустят,– сказал он, – но взамен ты должен назвать имя. Таков уговор.

– Зачем это нужно?

– Удовлетвори любопытство человека. Он этого более чем заслуживает. Никаких магнитофонных записей. Никаких свидетельских показаний. Мы просто беседуем. Ведь так?

– Да, – следователь с сожалением вынул из магнитофона кассету и бросил ее в ящик стола.

– Оскар Иващеев, – я пожал плечами, потом добавил, – он любит, чтобы его называли господином.

– Он страдает манией величия, – кивнул Шенки, – вы не сможете никаким образом притянуть его к этой истории с автобусом. Никто не видел его. Свидетелей нет.

– За исключением этого, – следователь указал на меня.

– Я же сказал, никаких свидетельских показаний. Вы возьмете только непосредственных исполнителей. Если они заговорят – дело другое. Но Джей будет молчать.

Следователь достал пачку сигарет, вытащил из нее одну. Остальные бросил на стол. Я попытался одной рукой вытащить сигарету для себя, но не вышло. Ни слова не говоря этот, в белой рубашке, распотрошил пачку, и, прикурив еще одну, протянул мне. Я благодарно кивнул и глубоко затянулся.

– Почему вы не хотите отдать Иващеева мне? – спросил следователь.

– Я сам с ним поговорю, – отозвался Шенки, – и ему это не понравится.

– Но…

– Ничего противозаконного.

– Дело ваше.

– Джей?

– Да?

– Не хочешь сделать заявление о нанесении тебе телесных повреждений?

– Не хочу.

– Разве тебя не били? – Шенки указал на мои разбитые губы.

– Били. Для очистки совести.

– Чьей?

– Моей. Всегда легче подчиниться, когда на тебя оказывают физическое давление. Хотя бы чисто символическое.

– Это в довесок к заложникам?

– Что-то вроде этого.

– И какие были условия?

– Мне дали револьвер с тремя пулями и восемь часов времени. Я едва успел.

– Первая попытка провалилась.

– Оскар знал, что в «Белой розе» был разыгран спектакль. У него запись телефонного разговора, где мы обсуждали это.

– Откуда у него запись?

– Понятия не имею.

– Что потом?

– У меня оставался один патрон и час времени.

Я смял окурок в пепельнице. Вздохнул.

– Тогда я очень устал. Болела голова. Даже больше, чем сейчас. Я ничего не смог придумать. Поэтому просто решил повторить спектакль по тому же сценарию. И поднять вокруг этого как можно больше шума. Позвонил знакомому журналисту.

Шенки взглянул на газету, усмехнулся.

– Придется парню теперь писать, что я был убит не до конца.

– Вот и вся история. Мне она не очень понравилась. Особенно финал.

– С тобой хорошо обращались, – с упреком заметил следователь.

– Просто не люблю, когда меня запирают. Разве я не говорил, что временами со мной случаются приступы клаустрофобии?

– Ты забыл поставить нас в известность. Но на будущее учтем.

– Теперь я могу его забрать? – спросил шеф.

– Сделайте одолжение.

Там, за стенами, светило солнце. Розовое вечернее солнце. Мягкие дымчатые тени скользили по тротуарам.