Комбат. Вырваться из «котла»!

– Потому и говорю – помощи не будет. Остановим немцев, дождемся пограничников, наверняка ж кто-то уцелел, и отступим. Организованно и без паники.

– Без приказа?! – ахнул особист.

Кобрин ухмыльнулся:

– Ну, вообще-то – и ты, так уж выходит, прямой тому свидетель, – мне вообще никто и никакого приказа не отдавал. От слова «совсем». И даже наоборот, это именно я отдал ЕДИНСТВЕННЫЙ за сегодняшнее утро приказ вывести батальон, чем спас его от гибели. – Он зло мотнул головой в сторону пылающего Граева. – Вон оттуда, Витя. Где сейчас догорают наши казармы и склады. Так что, хочешь ты того или нет, но и приказ на отступление тоже отдам я. Или ты, если меня не станет, или кто-то из ротных. Это понятно?

Особист неопределенно пожал плечами: не то согласился, не то наоборот. Второе более вероятно.

– Ладно, лейтенант, довольно болтовни. Терпеть не могу с умным видом воду из пустого в порожнее переливать!

Произнеся крайнюю фразу, Кобрин мысленно рассмеялся: в своем времени он подобным образом никогда не говорил, видать, снова память Минаева вмешалась!

– Вот когда окоротим немца, тогда и продолжим наш спор. Если захочешь. А пока попробуй вон с пограничниками связаться. Постарайся выяснить, что у них там вообще происходит и как скоро нам гостей ждать.

Немцы появились спустя почти три с половиной часа. За время вынужденного безделья дважды связывались с Августовским погранотрядом – во время второго сеанса связь внезапно прервалась, и больше на запросы уже никто не отвечал, а в радиоэфире царил самый настоящий хаос. Над головой постоянно проходили сменяющими друг друга волнами бомбардировщики, а около шести утра над позицией батальона пролетел разведчик. Появление авианаблюдателя заставило Кобрина слегка напрячься – зря, как выяснилось. Небольшой самолетик, поблескивая остеклением кабины, прошел своим курсом куда-то на восток, определенно не подозревая, что в километре под ним затаились, с опаской поглядывая в небо, советские бойцы.

Часов в семь в небе неожиданно затарахтели пулеметные очереди – невесть откуда появившееся звено краснозвездных «И-16» атаковало возвращавшиеся для дозаправки бомберы. Ничем хорошим самоубийственная атака не закончилась: «ястребкам» удалось повредить двигатель одному из бомбовозов, после чего сверху спикировали «Bf-109» прикрытия, в течение пары минут снеся с небосклона всех троих. Выброситься с парашютом удалось только одному из пилотов, но до спасительной земли он не добрался: ринувшийся следом «мессер» расстрелял повисшую под куполом беспомощную фигурку.

Примерно в половине восьмого на позицию батальона вышел старшина-пограничник в потемневшей от воды форме: пробирался напрямик, через болото. Боец сообщил, что уцелевшие части 5-й комендатуры вынуждены отступить на Граево под напором превосходящих сил противника. А его послали, чтобы проверить переданную утром по радио информацию о подготовленной батальоном засаде и, если сведения подтвердятся, скоординировать совместные действия. Напоив погранца горячим чаем с водкой, Кобрин расстелил перед ним потрепанную трехверстку, вкратце проинструктировав, что следует делать. Защитников границы уцелело порядочно, около сотни, большинство из них были вооружены автоматическими винтовками, имелось и несколько «ДП-27», так что немцев в самом скором будущем ждал весьма неприятный сюрприз. Обговорив условные сигналы, слегка обсохший и согревшийся старшина двинулся в обратном направлении. Радиостанции у «союзников» не имелось, так что сигнал к атаке предполагалось подать ракетами.

А затем, уже около восьми утра, появились немцы. Длиннющая колонна техники неспешно втянулась на простреливаемый на добрых полтора километра участок дороги. Первыми в качестве передового дозора тарахтели мотоциклисты и пара легких бронетранспортеров сопровождения, в полукилометре следом двигалась, растягивая за собой многосотметровый пыльный хвост, основная колонна наступающих войск. С дистанцией между отдельными боевыми машинами гитлеровцы особенно не заморачивались, выдерживая минимально возможную – видимо, торопились наверстать потраченное на бой с пограничниками время. Последнее порадовало наблюдавшего за происходящим в бинокль Кобрина особо: когда начнется бой, это сыграет с немцами злую шутку, лишив водителей возможности серьезного маневра, что неминуемо приведет к неслабому затору. Да и минометчикам будет раздолье, у 82-мм мин радиус сплошного осколочного поражения больше полусотни метров, можно будет одним разрывом накрывать по две-три легкобронированные цели.

Автоматически – мысли уже были заняты предстоящим боем – проверив маркировку патрона в казеннике сигнального пистолета, комбат взвел курок и поднял ствол в зенит. Взглянул на застывшего статуей Зыкина, напряженно сжимающего в руках автомат, ободряюще подмигнув особисту. Глубоко вздохнул – ну, вот и все, сейчас произойдет то, ради чего он перенесся на два с лишним столетия назад – и нажал на спуск.