Комбат Ардатов

— Вася! Вася-кукурузник! — закричал Белоконь, перебегая к ним. Он кричал так радостно, как будто кукурузник мог их всех вывезти отсюда, как будто кукурузник за этим и летел. — Кукурузник! Ай да ну!

«У-2» (по тому, что обе плоскости у него были одинаковы, Ардатов определил, что это У-2, а не Р-5), подлетал к ним с левого фланга. Летчик то снижал самолет, то задирал его в горку, то опять снижал, причем, все время бросая его из стороны в сторону, и поэтому У-2 как будто плыл по штормовому морю.

Немцы стреляли по самолету, но летчик не набирал большой высоты, и Ардатов, определив, что У-2 пройдет над ними, скомандовал:

— Махать! Махать самолету! Подсумки вверх! Пустые подсумки вверх! Открыть подсумки! Показывать! Кричать: «Патроны, патроны!»

Когда У-2 прошел над ними, они, размахивая открытыми подсумками, тыкая в подсумки пальцами, орали что есть сил «Патроны! Патроны! Патроны!», и Ардатов заметил, что летнаб[8], перегнувшись за борт кабины, кивнул им, как бы говоря: «Понял», «Понял — нет патронов».

У-2, заложив вираж, сделал круг над танками, за которыми они прятались, над убитыми немцами, прошел еще раз вдоль траншеи, и летнаб опять покивал головой и швырнул горсть патронов, как бы подтверждая, что он точно знает их нужду. Эти патроны он, наверное, выдернул из ленты к пулемету, который торчал над ним, как палка, на поблескивающей турели.

Летнаба, когда он был против Ардатова, отделяли какие-то метров двадцать, Ардатов даже различил очки на его лице, парашютные лямки на плечах, как трепещут на ветру ремешки незастегнутого шлема, и Ардатов, крича по инерции «Патроны!», тыкая пальцем в пустой вздернутый над головой подсумок, позавидовал летнабу, который через несколько минут должен был быть у своих: сесть на свой аэродром, подкатить к таким же краснозвездным легким самолетикам, слезть к механикам и мотористам, пойти доложить командиру. Потом летнаб и летчик могли поесть что-то, передохнуть, покурить спокойно, все время находясь среди своих, в своей, человеческой жизни. А он, Ардатов, ничего этого не мог — он должен был стоять тут насмерть, удерживая немцев. Но он подумал, что он со своими людьми загораживает от немцев эту — человеческую! — жизнь, и ему стало чуть-чуть легче.

«Давайте, летите! — мысленно сказал он летчикам. — Счастливо вам, ребята».

— Дальше, голубчик? Что восемьдесят седьмая? Что Казанцев?

Летнаб, заглядывая то в свой планшет, то в блокнот с записями, продолжал:

— Казанцев докладывает, что когда они выдвигались к Дону, оба полка попали под бомбежку. Немцы сделали по ним полторы тысячи самолетовылетов. Но хотя потери в людях были незначительны — личный состав укрывался в балках и оврагах, — восемьдесят седьмая потеряла всю матчасть, весь артполк и очень много лошадей. Основные потери вчера — в результате атак танков и мотопехоты противника. С линии хуторов Бабурыкин — Власовка, — летнаб подождал, пока Нечаев взглядом нашел эту линию на своей карте, — отходят к Питомнику. Совместно с Орджоникидзевским училищем. Петров ранен. Командование принял Чернышев. В семьдесят девятом полку — потери до сорока процентов.

— Та-а-а-к, голубчик, — протянул Нечаев, делая пометки на карте. — Садились?

— Два раза, — признался летнаб. — Степь ведь. Сесть есть где. Что одно визуальное наблюдение, товарищ полковник, — добавил летнаб, как бы оправдываясь за то, что они с пилотом садились и тем самым из двигающейся воздушной цели превращались в неподвижную земную. — Точных цифр, других данных, с воздуха не получишь. А тут — только сели у дороги, и, пожалуйста, сам Чернышев.

— Отчаянные вы головы! — сказал ему на это Нечаев. — Еще что?

— Еще… У Малой Россошки, километр на северо-восток, какая-то группа ведет бой на высоте 77,3. Группа до роты, точней — до полуроты, — поправился летнаб. — Траншея. Перед ней четыре подбитых танка, много убитых немцев. Кто, какая задача — неизвестно. Нуждаются в боеприпасах — показывали пустые подсумки. Надо бы помочь как-то…

Нечаев нашел среди листков копию донесения начальника политотдела 87-й стрелковой дивизии, в котором говорилось, что в районе Малой Россошки 33 красноармейца во главе с младшим лейтенантом Г. Стрелковым и младшим политруком Е. Ефтивеевым остановили атаку 70 танков, 27 сожгли и подбили, уничтожили до 150 человек противника и отошли.

«Нет, это не они, то было вчера, — сообразил Нечаев. — Но такие же. — Он почему-то вспомнил об Ардатове. — Где он? Что с ним?»

Но летнаб, закрыв планшет, перебил его мысли:

— Разрешите быть свободным?

— Да. Этим, у Россошки, надо подбросить патронов. Доложите командиру, что это — приказ. Килограммов двести поднимете?

Летнаб смущенно переступил с ноги на ногу.

— Уже сделано, товарищ генерал. Пока я добирался к вам, пилот слетал. С летнабом с подбитой машины. Мы договорились.

— Спасибо, голубчик. — Нечаев подал летнабу руку. — Свободны.

От двери летнаб пояснил:

— Я не знаю насчет килограммов, сколько будет, но они должны были взять столько ящиков, сколько вместится в кабину.