Комбат

– Ладно! Тебе нечего светиться, глядишь, самому потребуется в город слинять, пойду один. А там что будет, то будет.

Раневич ушел. Вернулся через полчаса довольный.

– Отпустил батя, Юрик! До 6.00 завтрашнего дня. Так что свалил я!

– Сержантов своих предупреди.

– Уже предупредил. Если что, помоги им.

– Давай вали! Помогу. И присмотрю за твоими архаровцами.

Раневич исчез из казармы, словно растворился.

А Стрельцов прошел в кабинет. По служебному телефону позвонил дежурному по полку, попросил связать его с городом, назвав номер.

Катя быстро подошла к телефону:

– Алло?

– Это я, родная!

– Что там у вас? Когда приедешь?

– У нас все по плану, но сегодня домой не приеду. Переведен на казарменное положение.

– А как же ужин?

– Ужин? Поужинай одна.

– Ты и завтра можешь не прийти?

– И завтра, Катюша, и послезавтра. Попробую отпроситься, но получится или нет, сказать не могу.

– Что ты сегодня ел?

– В обед первое, второе, третье, как положено!

– А вечером?

– Чаю попью. На ночь есть вредно.

– Ну уж нет! Я беру ужин и еду к тебе. И, пожалуйста, без отговорок. А чтобы не мозолить глаза перед вашим КПП, ты встреть меня. Где-то минут через сорок!

– Катя…

– Я уже собираюсь! Встретимся, поговорим!

Стрельцов услышал короткие гудки. Покачал головой. И охота переться сюда, чтобы котлетами мужа накормить? Но ничего не поделаешь. Придется встречать. Он зашел в канцелярию роты. Макарьев составлял какие-то списки. Не отрываясь от работы, спросил:

– Что у тебя, Юра?

– Ничего особенного. Позвонил домой предупредить, что не приеду сегодня, так моя сюда собралась ужин привезти.

– Ну и что? Хорошо! Жена заботится о муже.

– Я пойду встречу ее?

– Иди! Мог бы и не спрашивать, сержанта предупредил бы, и все!

– В общем, я на КПП.

Выйдя из казармы, Стрельцов встретил Лихолетова. У Юрия еще было полчаса как минимум до приезда Кати.

– Как дела, Серега?

– Все пучком! А у тебя?

– Не жалуюсь.

– Видел, как Раневич в обход КПП к ДОСу рванул. За водкой, что ли, его отправили?

– Нет, комбат к невесте отпустил.

– А! То-то, смотрю, Виталик ПТУРСом через плац пролетел! Любовь! А ты как насчет того, чтобы литруху в каптерке раздавить после отбоя?

– Да можно! Хрен его знает, что нас завтра ждет.

– Завтра то же, что и сегодня, а вот чуть позже – да, этого не знает никто. И, – старлей указал пальцем в небо, – похоже, даже он!

– Кого за пойлом отправим?

– Никого. Домой иду! На обратном пути в ларьке затарюсь.

– Ты сейчас на хату пойдешь?

– Да.

– Тогда я с тобой.

– На хрена?

– Катя должна подъехать!

– А! Ну, это святое! Пошли, коль так.

Офицеры направились через плац к контрольно-пропускному пункту полка.

Лихолетов свернул в проулок, Стрельцов пошел дальше. И встретил жену с объемной сумкой у магазина:

– Катюша, разве можно тебе таскать тяжести! Не представляю, что ты могла наложить в сумку.

– Все то, что тебе нужно. В основном продукты. Знаю, как кормят в столовых.

Юрий забрал сумку. Они медленно пошли к контрольно-пропускному пункту.

Екатерина, взглянув в глаза мужа, спросила:

– У вас учения?

Скрывать правду не имело смысла. Катюша все равно узнает, что батальон перебросят в Чечню. Уж лучше она узнает от него, чем от других, которые наверняка распишут в таких красках, что жене станет плохо. Поэтому он ответил:

– Нет, Катенька, на этот раз не учения. Батальон готовят к отправке в Чечню.

– В Чечню! Но там же… там же бандиты. Боевики.

– Поэтому-то нас и отправляют туда, дабы навести порядок.

– Это же война, Юра?

– Ну, слишком преувеличивать опасность не следует. То, что показывают по телевизору и пишут в газетах, еще ничего не означает. Показать и написать одно и то же можно по-разному. Обстановка прояснится на месте, и только там станет ясно, что нам предстоит делать. Но ты не волнуйся. Не нас одних перебрасывают на Кавказ. Туда стягивают много войск. Дудаевцы не смогут долго противостоять регулярной армии, силы неравны. А значит, родная, наведем порядок в мятежной республике и вернемся.

Катя остановилась, тихо спросила:

– А если тебя убьют?

– Меня не убьют! Я вернусь. И выбрось плохие мысли из головы. Считай, что я уезжаю на длительные учения.

– А ты мог бы отказаться?

– Как это отказаться? От чего?

– От Чечни.

– Но я же офицер!

– Ты и останешься офицером. Только не поедешь в Чечню.

– Ну, во-первых, как я в глаза своим друзьям, солдатам посмотрю после того, как подам рапорт об отказе от командировки? Ты хочешь, чтобы меня презирали? Во-вторых, кто поедет вместо меня? И примет мой взвод? Молодой лейтенант, который с личным составом не знаком и которому потребуется много времени, чтобы войти в коллектив и полноценно командовать людьми? И в-третьих, если я откажусь, то меня не только презирать будут, меня вышвырнут из армии – и правильно, кстати, сделают. Трус недостоин носить офицерские погоны.

– Но ведь можно жить и на гражданке, Юра?

– Как? Как жить после того, как предашь тех, кто надеялся на тебя, кто не сомневался в тебе? Нет, Катюша, извини, этого не будет. И как тебе подобное могло прийти в голову? Разве я дал повод считать себя подлецом?

Екатерина прижалась к мужу: