Командующий фронтом

Простились в полночь. В порту на пароходах били склянки.

Уговорив мать уйти к знакомым, Люся устроила сходку. В столовой собрались студенты и курсистки. На столе, накрытом белой скатертью, стоял никелированный самовар. От самовара вилась тонкая струйка пара. В вазочках лежали сахарные баранки.

Сергей сидел один в Люсиной комнате, а сама Люся носилась по квартире, хлопоча, как и мать, когда у них собирались гости. Наконец она вбежала в свою комнату и быстро проговорила:

— Пора начинать!

Он вошел в столовую, раскланялся и отчетливо произнес, как всегда, слегка картавя: «Здравствуйте, друзья!», потом сел за стол и положил перед собой «Чтец-декламатор».

Студенты и курсистки с трудом разбирались в программах политических партий. Их объединяла ненависть к царскому строю, и они готовы были отдать все силы на борьбу с самодержавием. Один из студентов поднялся с места и, пробираясь между стульями, приблизился к столу, и тут все увидели, как Сергей, подняв брови, радостно посмотрел на студента и, протянув руку через стол, произнес:

— Здравствуй, Николай! Вот так встреча!..

По всему было видно, что им хочется поговорить, но Люся подняла руку и воскликнула:

— Друзья! Мы начинаем наш литературный вечер. Товарищ Сергей, приехавший из Питера, прочтет свои стихи.

Сергей обвел всех взглядом и тихо заговорил:

— Стихов, как вы понимаете, читать я не стану, а буду говорить о задачах революционной молодежи. Все вы, бесспорно, считаете себя революционерами, у каждого из вас в груди бьется пламенное сердце свободолюбца, но не все вы боретесь против царизма.

— А вы-то сами боретесь? — спросил актерским голосом студент, одетый в кремовую косоворотку, стянутую в талии черным шнурком с длинными кисточками. Он небрежно держал на коленях студенческую тужурку, а левой рукой теребил свою каштановую бородку. У него было продолговатое лицо, гладкие, причесанные набок светлые волосы. По тому, как этот студент держал себя, как манерно он задал Сергею вопрос, можно было безошибочно причислить его к тем, кто мнит о себе чрезмерно высоко.

Сергей уловил эту черту в студенте, и, хотя ему впервые пришлось выступать перед аудиторией, он не смутился и ответил:

— Если у вас еще есть демагогические вопросы, то задайте их после доклада, и я вам отвечу.

Эта отповедь сразу расположила многих к петербургскому «поэту».

— Одни из вас сочувствуют меньшевикам, — продолжал Сергей, — другие эсерам, третьи — большевикам. — Он иронически посмотрел на бородатого студента и с мягкой подчеркнутостью произнес: — Вас я отношу ко второй группе.

— Вы не ошиблись, молодой человек, — ответил противник.

— Ведь от вас, эсеров, разит за версту, — не остался в долгу Сергей.

— Съели, Пчелкин! — обрадованно воскликнула Люся.

— Этому юноше трудно меня переспорить, не то что убедить.

Сергей вспылил, но не настолько, чтобы сказать грубость. Напротив, он немного помолчал и, приглушив пыл, произнес:

— Ваша манера изъясняться может понравиться романтической девушке, а здесь собрались серьезные люди, и каждый, надеюсь, сам разберется в том, что я скажу.

Он пробежал взглядом по лицам собравшихся:

— Не так ли, коллеги?

— Безусловно! — отозвался из угла баском студент, втиснувшись в узкое, с подлокотниками, кресло.

Сергей почувствовал, что вниманием аудитории нужно тотчас завладеть, иначе все превратится в обычную студенческую сходку, где каждый станет выкрикивать свое. Поднявшись со стула, он возвысил голос:

— Назовем вещи своими именами: социалисты помогают своим правительствам одурачивать рабочий класс и отравлять его ядом шовинизма. Только одна партия, партия большевиков, занимает последовательную позицию.

Его слова заставили всех насторожиться. Лишь Пчелкин, кичась своим независимым видом, равнодушно слушал Сергея, а Сергей, от которого не ускользнуло поведение Пчелкина, понимал, что задевать его больше не следует, иначе внимание студентов рассеется.

Голос Лазо дрожал от волнения, лицо пылало юношеским задором, и это волнение невольно передавалось слушателям.

— Что же делать? — вырвалось у Пчелкина.

— Что же делать? Разве вы не знаете, коллега Пчелкин? Надо свергнуть самодержавие. Но, чтобы свергнуть его, необходимо пробудить сознание широких масс и всегда иметь в виду вооруженные силы врага.

— Это что-то новое, — снова заметил Пчелкин.

Сергей даже не посмотрел в его сторону. Внимание аудитории было завоевано — никто не шевелился, не позевывал, никто не протянул руки к чашкам.