Командор Жуть'ен

— Вот как? — голос Патрика, но какой-то более жёсткий и с другой стороны. — Думаю это не будет предсказуемым.

На мои руки опустились браслеты и меня вздёрнуло вверх. Не сильно, но ощутимо натянулись сухожилия. Пришлось стать на пальчики.

— Так более неожиданно, сладкая? — промурлыкал незнакомый мне Патрик.

— Кто ты? — осевшим голосом спросила у мужчины.

— Любовь всей нашей жизни, разве ты меня не узнала?

— Ты не Патрик, где император? — потребовала объяснений у незнакомца с голосом владыки. Голос был такой же, но всё равно другой. Более жёсткий, властный, подавляющий. И тёмная аура, которую ощутила моя звериная сущность. Волчица заскулила и поджала хвост. Вот теперь мне окончательно стало страшно. И всё же продолжила разговор: — У него что, раздвоение личности случилось?

Наградой мне был смех, раздавшийся с разных сторон комнаты. Ужас послал разум в нокаут, я не понимала, что происходит. Капли липкого пота сбежали по спине.

— Считай, что я его брат-близнец, сладкая моя, — влажный язык прошёлся по моей щеке.

Чужие жёсткие пальцы проникли под юбку и, ухватив за ниточку, медленно потянули её вниз. Я взвизгнула и от остроты ощущений, и от неизвестности. Я ничего не понимала. Патрик впервые допустил незнакомца в наши интимные игры.

— Запах страха и неизвестности так бодрит. Ты согласен со мной, Патрик?

— Рик ей неудобно, она еле стоит на пальцах. Ослаблю оковы.

— Как хочешь, Патрик, ты лучше знаешь нашу малышку. Но я наверстаю упущенное.

Мое бедро опалило прикосновение, показалось, что тьма, которую вызывал Патрик, прошлась по обнажённой коже. Меня била мелкая дрожь. Раньше монстр, живущий внутри императора, никогда не говорил. А сейчас он словно обрёл плоть.

Кандалы перестали тянуть вверх и я с облегчением встала на полную стопу. Пока дрожа от напряжения гадала, чем меня ещё собирается удивить император, игра началась. И мышкой тут была я.

Меня медленно начали освобождать от одежды. Одна снятая вещица — одна жемчужина обретала свободу. В итоге, я осталась стоять с завязанными глазами, с кандалами на руках и одетая в кожаные тесёмки с хвостиком, торчащим из попы.

Глава 44. Конфетка

Мариса

Я потерялась в ощущениях, меня постоянно гладили и вылизывали, пощипывали и покусывали. Возбуждение возрастало, и как бы я ни сопротивлялась этому, всё было бесполезно. В мои губы жёстким поцелуем впился Рик, а руки на свою шею забросил Патрик. Обнажённые сильные тела с дурманящим сознание запахом. Я как будто попала в парилку, воздух стал влажным, капельки на моей коже тут же жадно собирались с тела ненасытными, гибкими языками. Ощущала прикосновения нежного пуха, от чего всё тело покрывалось пупырышками, а мои глухие стоны становились всё громче.

Бездна, с каким монстром я сейчас занимаюсь сексом? Любовью это действие было назвать нельзя. Я застонала, когда пальцы Рика, нежно раздвинув мои складочки, оказались внутри меня. Выгнулась дугой от пронизавших тело ощущений. Он опустился на колени и лизнул «горошинку» сладострастия. Я чувствовала губы, жадный язык, который проникал в жаждущее наполнения лоно, снося все преграды, как маленький неугомонный зверёк. Я толкалась своими бёдрами навстречу жадному рту.

Мне было уже всё равно, кто из них был со мной. Главное, чтобы он не останавливался, а возносил меня и дальше на вершину блаженства. Ещё и ещё, пока тело не выгнулось дугой и я не получила очередной оргазм. Тогда игра приняла другой оттенок.

Вылизав меня досуха, Рик поднялся с колен. Резко дёрнув на себя, закинул мои ноги на свои бедра. Патрик всё это время поддерживал сзади, крепко прижимаясь возбуждённым достоинством к ягодицам.

Одним резким толчком Рик вошёл в меня на всю длину, выбив громкий крик из саднящего горла. Патрик вынув пробочку из попки присоединился к своему брату. Я не могла возражать, голос охрип от криков. Хотела ощутить в себе их обоих. Сильных, властных, жадных до моего тела. Они были скульпторами, лепили из меня то, что хотели. А я была пластичной и послушной глиной в их руках.

— Ты такая сладкая девочка, — рыкнул Рик, — наша, ты только наша. И если кто на тебя посмотрит с вожделением, тот не жилец. Он умоется кровавыми слезами, но прежде помучается. Повезло тому щенку, что умер слишком быстро.

Я поняла, что речь шла о Марке. Меня затопила боль и тоска, я заплакала, мне стало в один миг так хреново. Вот только Патрик подарил мне спокойствие и стало хорошо, и опять боль утраты. Они раскачивали меня, передавая друг другу. Я чувствовала себя висящей на маятнике часов. Тик-так, тик-так! Время отсчитывало бег моих страданий.

Братья завыли одновременно, получив от меня такой букет эмоций, который напрочь снёс им «крыши». Я хотела видеть своего мучителя, который раз за разом дарил и отнимал, делал счастливой и тут же втаптывал в грязь.