Командор

— Вы о Хуго? — догадалась Ольма. — Надеюсь, он не испугал вас своим видом? Согласна, первая встреча с этим человеком вызывает желание убежать подальше. Меня устраивает такое положение, скрывать не стану. Когда рядом находится личная охрана, обижать одинокую женщину никому не захочется… Хуго служил в пластунском полку на Пакчете, получил тяжелое ранение, едва не умер в военном лазарете Скайдры, куда обычно привозят солдат с острова. Мой муж подобрал парня на городском рынке, где тот за гроши показывал свою страшную рану, голодный, грязный и вшивый, едва оправившийся от болезни. В лазарете долго не задерживаются. Оттуда или на погост, или на улицу. Как хочешь, так и кормись. Хуго подлечили и выбросили из палаты, потому что на его место положили очередного тяжелого раненого. Не знаю, что толкнуло Морна — так звали моего супруга — взять под опеку несчастного парня. Сам он твердил, что обязан помочь человеку, проливавшему кровь за Корону, пусть даже сама Корона не хочет выплачивать достойный пенсион ветерану-калеке. Пять лет назад, если мне не изменяет память, король приказал сократить расходы на инвалидов, ремонт дорог и заодно увеличить налоги. Война — ненасытное чудовище, Игнат. А Хуго теперь верно служит мне и неоднократно говорил, что умрет на пороге дома, не даст злодеям добраться до меня. Он даже спит под дверью на лавке. Сначала я пыталась отговорить его от излишнего рвения, но все тщетно. Поэтому приходится мириться с ворчанием клиентов и заранее договариваться с ними о встрече. Иначе сюда никто не попадет.

Оценщица усмехнулась и жестом руки показала, что готова выслушать меня.

— Вина, может быть? Или холодной воды?

— Спасибо, Ольма, не хочу. Лучше приступим к делу.

Я вытащил из-за пазухи кожаный кисет и высыпал на знакомый бархатный платок черного цвета свои камни.

— Все эти дни я пыталась понять, кто ты такой, Игнат, — оценщица взяла один из камней, подошла к окну и стала разглядывать его на свет через увеличительное стекло. — Очень меня заинтересовали драгоценности, которые ты так бесшабашно выкинул на рынок, ну а мне пришлось их задержать на какое-то время, чтобы не возникли вопросы. Даже у высокородных дворян, у столичных аристократов нет такой привычки разом обрушивать устоявшиеся цены. Обычно, чтобы получить деньги, осторожно ищут покупателя и на аукцион вообще не суются. А ты принес горсть и щедро ее раскинул передо мной. Неосмотрительно, молодой человек. Я сразу подумала о пиратском старинном кладе. Или ты ограбил какого-нибудь нобиля и теперь пытаешься превратить эту красоту в золото? Или влез в сокровищницу аксумского князя?

Сыпавшиеся на меня вопросы могли только вызвать улыбку, но я не собирался раздражать пожилую даму, признавая, насколько рискованно поступил. Не было у меня иного выхода! Ольма как будто смотрела на камень, и в то же время отмечала мою реакцию на вопросы.

— Этот топаз, к примеру, имеет своеобразную природную структуру и никогда не встречается в Дарсии. Смею предположить: или аксумский, или с Черных островов. Необычный разброс. Все-таки клад, да? И действительно, пиратский.

Ольма не сдержалась и улыбнулась, видя мое замешательство. Да и не мудрено впасть в ошеломление. Эта женщина показала, насколько грамотно она разбирается в минералах, что указывало на великолепную профессиональную подготовку и богатую практику. Оправдываясь, я буду закапывать себя все глубже и глубже, теряя доверие.

— Почему вы так решили? — все же задал я вопрос.

— Камни, которые вы мне принесли, Игнат, были огранены, и я действительно подумала о семейных реликвиях, которые в силу жизненных обстоятельств пошли на продажу. Но сегодня, мальчик мой, вы принесли камни с грубой обработкой. Это так называемая первичная огранка, когда снимается ненужный, верхний слой с камня, чтобы он заиграл всеми красками. Для чего? Если владелец не хочет заморачиваться с дальнейшей обработкой, увеличивая стоимость камня, он продает его на бирже или какому-нибудь ювелиру, который и придает товару надлежащий вид. Так делают многие, и в этом нет ничего постыдного или страшного. Даже за грубый камень платят очень хорошие деньги.

— Я могу найти объяснение этому казусу, — возразил я.

— Можешь, Игнат, можешь, — снова улыбнулась Ольма, нисколько не веря в мои слабые попытки увернуться от ответа. Она положила топаз на место. — Но теперь, когда ты принес мне «сырье», я убедилась в пиратском происхождении твоих богатств. Некто годами обирал несчастных купцов и дворян, а попавшие в его руки драгоценные камни прятал в надежном месте. Потом появился молодой человек и присвоил себе эту чудесную коллекцию.

— А может, все было не так? Грабить богатых дворян и аристо мог и я, — намеренно очерняю себя и гляжу в глаза оценщицы.