Командировка в лето

Через пятнадцать минут — просветлел, через полчаса, после обязательных ста грамм — повеселел, через сорок — все понял и смертельно обиделся, а к концу застолья еще раз все понял, простил и ржал над хохмой вместе со всеми.

Хороший он все-таки парень, Ваня Шацких.

Не случайно с Глебом в одном кабинете ужился.

Другие-то все сбегали, рано или поздно…

…После буфета, отправив пришедшего в рабочую кондицию Художника в монтажную, Глеб пошел к Ленке.

Если женщина просит… а тем более, зовет… а тем более, такая…

Надо быть идиотом, чтобы не пойти.

Полным идиотом.

Такое не лечится…

Глава 4

На двери скворцовского кабинета висела пластиковая табличка, на которой красным фломастером аккуратным девичьим почерком было написано: «Если ты не по делу и тебя не звали, лучше сразу иди на хер. Если по делу или тебя звали — сначала постучись».

И три восклицательных знака.

Глеб хмыкнул и вошел, предварительно постучавшись. Сам терпеть не мог, когда без стука вваливались.

Ленка что-то писала за конторкой, встав острыми коленками на мягкую кожаную табуретку.

Сначала, когда она только пришла на ящик, собственного стола ей было не положено, вот и приспособила старую мебель со склада.

А потом привыкла.

Сейчас вот, вроде, все при ней — и звезда непридуманная, и отдельный кабинет, а пишет все равно за конторкой.

Странная штука жизнь.

Загадочная.

Глеб со вздохом взглянул на затянутую в тесную кожаную юбчонку одну из самых красивых попок отечественного Ти-Ви и взъерошил Ленке неподражаемую каштановую гривку.

Она в ответ рассеянно чмокнула его в щеку, кивнула в сторону гостевого кресла. Потом задумчиво почесала пальцем очаровательный вздернутый носик, в который была влюблена, наверное, половина половозрелого мужского населения России.

— К чему нос чешется? Опять, что ли, с Рафиком скандалить? — потом, помолчав с минуту: — Под юбкой, кстати, ничего нет. Можешь проверить…

Глеб тихо рассмеялся.

— Ленка, ты же знаешь. У нас с тобой может быть или все очень серьезно, или никак. Зачем душу травить…

Скворцова оторвалась от текста и уселась на свою любимую табуретку: подсунув одну ногу под себя, тряхнула гривкой, наклонила голову к плечу.

— А потому и травлю, что понимаю. Ты когда меня замуж позовешь, скотина? Уже пять лет, как по тебе сохну, кому сказать — не поверят…

Глеб чиркнул зажигалкой, прикурил, разгоняя рукой едкий фиолетовый дым.

— И правильно сделают, что не поверят. Скажи, ты ради меня свою работу бросить способна?

Ленка посмотрела на него чуть обиженно, пожевала пухлую нижнюю губку.

Потом рассмеялась.

— А ведь ты прав. Не способна. Ну хоть в любовницы возьми, что ли…

Глеб неторопливо встал, подошел к звезде, прижал каштановую головку к груди.

— А вот в любовницы — ни за что… Ты же умная девочка, Скворцова, сама понимаешь, что стоит нам с тобой один раз переспать, и всё. Кранты. Не отлипнем друг от друга. Никогда. А два медведя в одной берлоге не уживаются, любовь моя… Перегрыземся. Так что лучше не надо… У меня не так много друзей, чтобы их терять. Может, когда-нибудь попозже…

Ленка оторвала голову от его груди. В глазах плескались слезы.

— Когда… попозже?.. Ты ведь меня любишь, Ларин, я же знаю…

— Люблю.

— А зачем мучаешь?

Глеб неожиданно зашипел, отшвырнул обжегшую пальцы, до фильтра прогоревшую сигарету, потом поднял окурок, бросил в пепельницу, уселся в кресло и прикурил новую.

— Потому и мучаю, что люблю. Сейчас — нельзя. Не знаю, почему нельзя, но если мы с тобой будем вместе, это будет неправильно. Может быть, попозже. Когда мы повзрослеем и помудреем. Может быть. Так что, Ленк, хорош сопливиться — давай лучше о делах поговорим. То, что рано или поздно ты за меня замуж выйдешь, — это, извини, и ежу понятно. Но не сейчас. Это тоже понятно.

Ленка всхлипнула.

— Ежу-то оно, может, и понятно… А мне — нет… Если тебя прихлопнут до этого, в какой-нибудь «точке» очередной, мне что, под Рафика ложиться? Или в петлю лезть, такой молодой и красивой?

Глеб расхохотался.

— Любишь — дождешься… А если серьезно, то с «точками» я, наверное, завяжу. Рафик ведущим, вон, предлагает. На дневной выпуск.

— Ого, это здорово, — Ленка посмотрела на него как-то совсем по-другому. Профессионально. Оценивающе.

— А что? Потянешь… А я-то думаю, что это тебя дядя Федор везде разыскивает? Я уж думала, что из-за Князя. По слухам, тот на тебя глаз положил.

Глеб затушил сигарету, подошел к Ленкиному столу, налил себе воды из графина.

— Нет, Рафику эта идея только сегодня утром в голову пришла. И, похоже, спонтанно. А про то, что меня Федя ищет, он мне тоже говорил.

— Вот как, — Ленка задумчиво пожевала губу, — значит, все-таки Князь…

— А кто он такой, этот Князь? Я вроде на ящике всех знаю, а о нем что-то слышать не приходилось.

Скворцова усмехнулась.

Странно как-то.

Не по-доброму.