Командировка в лето

– Заколебал здесь курить. Дышать нечем. И вообще, господин военный обозреватель, можете купить себе барабан и возглавить колонну идущих на хер. Мне, между прочим, твой материал у Главного визировать. А правила игры ты не хуже меня знаешь, Робин Гуд хренов…

Глеб встал.

Медленно, со вкусом, потянулся.

Потом подошел к урне, достал оттуда чудом не сломавшуюся сигарету, закурил.

Подошел к звезде вплотную, вынуждая ее смотреть себе в глаза.

Снизу вверх, как положено.

– «Быстро поднятая сигарета не считается упавшей», – как говаривал один мой приятель, а он в этом самом деле толк понимал… А теперь послушай меня ты, звезда хренова. Если еще раз попытаешься повысить на меня голос, да еще с употреблением… нда… гкхм… ненормативной лексики, – я на тебе не женюсь. Никогда. Потому что половина твоей звездности – это то, что мы из тебя с Рафиком на пару слепили. Или забыла, кто тебя, соплю журфаковскую, на телек привел? А правила игры я и вправду получше тебя знаю. Поэтому попросил откомментировать материал замгенпрокурора. Он дал добро. В прямом эфире. Ждет твоего звонка. Можешь красоваться, славу – дарю. На хрен она мне нужна, эта слава. Будем считать, что ты сама договорилась. Похоже, его самого эти недосягаемые дяди утомили. Вместе с покровителями. Поняла?

Ленка не выдержала его взгляда.

Отступила.

Потерла виски.

И вправду – что вызверился-то?

Можно подумать, сам первый день на ящике…

– Нда-а-а… Блин, и ты молчал? Ларин, я ошиблась, ты не мой будущий муж. Ты не слабее Князя. Ты такой же, как он. Брат-близнец. Сволочь. Скотина. Мачист хренов. И неизвестно еще, кто из вас об кого зубки пообламывает. Потому что ты – самый законченный сукин сын из всех, с кем я когда-либо сталкивалась… Ну, сунул девушку носом в говно, теперь доволен? Доволен, да?

И неожиданно заплакала.

Молча.

Так плачут люди, которые потеряли что-то важное в этой жизни.

Или кого-то…

Глеб смутился и начал ее утешать.

Как мог.

Он и вправду понял, что виноват. Поэтому сначала попытался просто вытереть ей слезы.

Тыльной стороной ладони.

Потом губами.

Шепча при этом всякие ласковые глупости.

И когда их губы – сначала случайно – соприкоснулись, показалось – ничего страшного.

Подумаешь.

Но это – только сначала.

А вот потом…

Трусиков под узенькой юбочкой и вправду не было.

И все и вправду было очень здорово.

Так, как и должно было быть.

До того момента, как дверь в кабинет ведущей вечернего выпуска новостей – почему-то без стука – открылась, и на пороге появилось широкое улыбающееся лицо Феди Кашина, в миру – дяди Федора.

Когда-то Глебова однокашника по журфаковской «международке», а ныне заместителя коммерческого директора Канала.

Бывает.

Лицо, правда, ойкнуло и немедленно скрылось, но продолжать после этого было весьма затруднительно.

Однако они-таки справились.

Даже дверь на замок после вторжения закрыть не догадались.

Не до того было.

А потом, отдышавшись, привели себя в относительный порядок и снова расселись: он – в гостевое кресло, она – на свою любимую мягкую кожаную табуретку.

Закурили.

Ему пришлось встать, чтобы передать ей сигареты и поднести огненный язычок зажигалки.

И расхохотались.

Как детишки, нашкодившие в учительской.

– Знаешь, Ларин, – сказала она, давясь дымом и смехом, – теперь ты, как честный человек, и вправду должен на мне жениться…

Он пожал плечами.

– Похоже, что действительно так… Коммерсанты наши теперь на говно изойдут, но всему Каналу доложат… На хер, на хер… Лучше и вправду жениться… Немедленно…

И пригласил ее в ресторан.

Вечером, после выпуска.

Она, естественно, согласилась.

Нда…

Придется теперь ехать домой, переодеваться. Не в таком же виде, в конце концов…

И цветы, наверное, стоит купить. Деньги вроде есть.

Вот только интересно, какие она любит?

Никогда не задумывался…

Хотя нет.

Задумывался.

И дарил.

На день рождения сына.

Желтые она цветы любит, желтые.

Лучше всего – розы.

Скворцова, несмотря на все матюги, – девушка того… изысканная…

…В этот момент зазвонил телефон.

На Канале все знали: когда Скворцова формирует выпуск, звонить ей крайне не рекомендуется. Всю важную инфу следует качать на компьютер, через локальную сеть.

Сама разберется, что важно, а что нет.

Ну, а звонить следует только в том случае, если произойдет что-то сверхважное и сверхсрочное.

Судьбоносное, так сказать.

Поэтому Ленка взяла трубку, не раздумывая.

– Да? Алло!

– Вы закончили? – поинтересовалась трубка деловитым голосом дяди Федора. – По моим расчетам, должны были уже… Тогда пусть твой красавчик ко мне заскочит, а то я его полдня по всей редакции разыскиваю, понимаешь…

– Да ты!.. – задохнулась Скворцова. – Да я!..

И замолчала.

А что тут скажешь, в такой-то ситуации.

Поэтому трубку у нее забрал Глеб.

Должен же был найтись в этой комнате кто-то, кому за все отдуваться.

– Здравствуй, дядя Федор. Сразу же хочу предупредить: ты меня знаешь…

– А ты – меня, – весело ответили в трубке. – Поэтому, можешь быть уверен, никто на Канале про ваш… м-м-м… адюльтер… гкхм… гы-гы… знать не будет. Кроме меня, разумеется…