Командировка в ад

С такими мыслями, на время потеснившими думы о Благоевичах, Несвицкий вынес летное снаряжение на поверхность. Соединил половинки крыла, вставил руки в ремни, помощник застегнул на груди замок. Стартовав с холма и подхватив восходящий поток, он поднялся бы и безо всяких волховских усилий. Но редкие способности князя обеспечивают взлет и так.

Взмыв вертикально в воздух, Николай поймал опору для крыла и принялся накручивать спираль, удаляясь от бетонного хаоса на месте бывшего здания БиоМеда. Одновременно сработал другой навык волхва — защитный кокон. Усилившийся по мере набора высоты ветер не резал глаза, отчего не было необходимости прикрыть их очками, и приятно обдувал щеки.

Но вскоре кожа ощутила холод. Зато жара, внизу так сильно досаждавшая в комбинезоне, защищавшем от тепловизоров, пропала. «Лучший враг — тот, который более не виден в тепловизор», — считают снайперы. Несвицкий сразу в нем неразличим.

Неплохо бы разжиться наручным альтиметром. На глаз оценивая высоту подъема в пару километров, Несвицкий поднимался выше, как вдруг внезапно различил на западе и ниже себя восьмерку самолетов. Они шли в сторону Косовской долины. Их скорости несопоставимы, догнать их невозможно даже на пикировании, осталось только проводить взглядом.

Силуэты превратились в черные точки, но вскоре развернулись и снизились. Там, где пронесся их строй, мелькнули вспышки, затем поднялись облака разрывов. Запоздало долетел их отдаленный гром.

У Николая защемило сердце. Не в силах достать команду Младеновича в бетонных катакомбах или вычислить партизанские базы в лесах, немцы рубанули по населенным пунктам в зоне восстания. То есть по жилым домам с гражданским населением. Хотя чему тут удивляться? Со стороны Берлина это не война, а специальная контртеррористическая операция, в которой нет законов. Бомби кого захочешь.

Более того, боекомплект каждого штурмовика или фронтового бомбардировщика немало стоит. Истратили — казна перечислит новые миллионы заводчикам, поставляющим авиационные боеприпасы. Часть денег уйдет персоналу предприятий, рабочие, довольные прибавкой, кинутся в магазины, оживляя потребление, и экономика Рейха выйдет из рецессии. Ура-ура… Что значат по сравнению с этим успехом тысячи сербских трупов под развалинами собственных домов? Так, ерунда, незначительные издержки. Значит — форвертс! Вперед!

Николай почувствовал, как холодеют руки в кожаных перчатках. Не от мороза на высоте — от гнева. Хоть бы какой кирпич в кармане, и кинуться наперерез да зашвырнуть его во впускное сопло турбины… Глупо. С такой же степенью вероятности сбить цель, как если бы стрелял по самолетам из рогатки. Надо что-то придумать. На это и ушел остаток дня.

К Благоевичам Несвицкий возвратился поздно. Стараясь не смотреть ни Ольге, ни Милошу в глаза, чтобы не выдать подозрений, обрадовался только Михе. Пообещал племяннику: когда только вырастет, то дядя Коля научит его летать не хуже птиц. Разумеется, от родителей потребовали приобрести крыло, а Ольга попросила не увлекать ребенка несбыточными надеждами. Против визита Младеновича она ничуть не возражала.

Ложась спать, Николай едва ли не молился, чтоб генерал завтра подтвердил — Ольга непричастна к шпионажу. Но тогда — кто⁈

Городок Високи Планины обнаруживался с воздуха легко. Достаточно лететь вдоль Моравы на высоте в полтысячи, затем свернуть правее к предгорьям, где в реку впадал заметный извилистый приток. К городку, центру одноименной бановины, сходятся четыре дороги от окрестных сел. Если смотреть выше, он находится среди них словно в прицеле для бомбометания.

Лейтенант Франк Йост поднял винтокрылую машину сразу после рассвета. Убедился, что ведомый цепко ухватился за ним, держась в полусотне метров сзади, и потянул на юг.

Слева вставало солнце, и это было реально красиво. В Сербии воздух чище, чем в Рейхе, нет такого задымления от фабрик, да и лесов здесь сохранилось куда больше. Благословенный зеленый край! Почему он достался унтерменшам, а не более достойным? Йост, родившийся на самом севере Германии, любил свою страну, но не ее климат.

По мере продвижения на юг местность становилась прихотливее. На горизонте показалась холмистая гряда.

— Поднимемся до тысячи, герр лейтенант? — прокричал правый пилот капрал Хайнц. — На инструктаже говорили, у бунтовщиков имеются крупнокалиберные пулеметы.

— Ты бронежилет надел? И, главное, — памперс, — Йост хохотнул. — Не дрожи. Не факт, что крупный калибр разобьет бронестекло кабины, надо, чтоб попал под идеально прямым углом. И не факт, что угодит тебе в лоб. А уж какой-то из двух двигателей подбить — вообще не реально. К тому же, сколько бы ни летали, и мы, и штурмовая эскадрилья, в нас даже из детской хлопушки не стреляли. Бздят бунтовщики и прячутся при звуке винтов. Лучше загадывай, куда вечером идем пить пиво.

Третий член экипажа находился позади. Обычно он летел, меланхолически раскачивая ногой, свешенной из ботового люка. Туда же в бок смотрел его пулемет. Главное, летел молча, не нагнетая нервозности как Хайнц.