Командировка в ад

Парня звали Марио Оршич. Он рассказал, что как только в роте появились заболевшие, а это произошло на вторые сутки после звонка Ольги, в том числе начал температурить ротный гауптман, они погрузились на машины и поехали прочь, плюнув на приказ оставаться на месте. Поскольку не получили никаких медикаментов, а имевшиеся в ротной аптечке были не полезнее придорожного лопуха, пытались выбраться из западни и достичь хорватского военного госпиталя в Белграде. Не тут-то было. Бронетранспортер у блокпоста дал очередь из пулемета по броне первой машины и нацелил пушку. У солдат виднелись гранатометы. Причем у тех были красно-синие эмблемы Хорватии! Стреляли по своим… Рота вернулась в расположение. Больных пытались изолировать, отменили службу в городе, но все бесполезно. Личный состав продолжал заболевать, кто-то умер, другие сильно ослабли.

— Продукты есть? — уточнил князь.

— Продуктов всего на четыре дня, — грустно ответил Оршич. — Завтра должно остаться лишь на три дня, но часть едоков умрет, так что снова на четыре дня.

— Теперь уже не умрут, — сообщил Касаткин-Ростовский. — Вам нужно больше есть и поправляться. Многим потребуется дополнительная инъекция. Я договорюсь с сербами, они снабдят вас едой. При условии: не вести себя с ними как враги или оккупанты. Вы в одной лодке. Найти нас можно в больнице или в скупщине.

Милица перевела этот спич как можно точнее, без матерной отсебячины. Когда вернулись к машине, и Борис запустил двигатель, поежилась:

— Ведь люди как люди. У них, наверно, тоже есть жены, матери, у тех, кто постарше, и дети, наверное. Почему здесь ведут себя как звери?

— Не знаю. Где-то читал, что в каждом есть и человеческое, и звериное. Воспитание и жизненные обстоятельства пробуждают те или иные качества. Надеюсь, мы затронули их лучшие струны.

Он не добавил, что на прошедшей войне встречал и убивал индивидуумов, у которых человеческое начало отсутствовало напрочь. Давил их как гадов, без жалости. Как наглую комариху, куснувшую его прямо в лоб.

Глава 5

5.

Распечатать одноразовый шприц, наполнить, удалить воздух. Открыть локтевой сгиб больного, заставить его несколько раз сжать и разжать кулак, попасть иглой в вену, надавить на поршень. Пригласить следующего или просто перейти к другой койке. Две минуты на пациента. В лучшем случае — тридцать инъекций в час, три сотни в день на одного медика, если впахивать от темна до темна.

Но это для содержащихся в больнице, она невелика. Или пришедших своими ногами на прием. А теперь считаем. В городке до эпидемии жило до тридцати тысяч, и полстолько в селах, в хуторах. А ведь группа сюда ехала из-за Благоевичей, с вероятностью один к трем могли избрать два других сельских уезда, включенных в карантинную зону. Даже если для четверти живших здесь помощь запоздала… Все равно, ее ждут порядка ста тысяч человек!

Утро, а Несвицкий чувствовал себя выжатым лимоном. Даже восторженный доклад Дворжецкого, что кубик плазмы содержит больше активных тел, чем четыре кубика зачарованной воды, вяло скользнул мимо сознания. Все равно узким местом остается путь к пациенту. На пределе возможностей, работая на износ, волхв сумеет наворожить больше, чем уцелевшие медработники из больницы успеют вколоть. Упс… Нужно пятьдесят литров плазмы! Несколько недель напряженного труда. Саму плазму тоже получить не быстро, переработав донорскую кровь в центрифуге. Время, время…

Утонув в расчетах, Николай заставил себя отложить их. Попросил больничарку принести второй завтрак поплотнее, а потом пригласить главврача. Первый завтрак перестал ощущаться в утробе буквально через пятнадцать минут после того, как отложил салфетку. Причем сербская кухня — очень сытная.

Как только работники больницы узнали, кто их настоящий спаситель, он окружили Несвицкого заботой и почетом. Казалось, щелкни пальцами, и местные дамы соревновались бы за право мыть ему ноги и как в Библии — вытирать их своими волосами. Предоставили лучший кабинет, исполняли любой каприз. Чуть придя в себя, женщины вспомнили о внешности, начали краситься. Возникни у волхва похотливое желание, благодарные сербки в очередь бы встали, готовые утолить нужду. Марине этого лучше не видеть. Поэтому ночевал Николай у Ольги — под присмотром ее семьи. Вот и сегодня, поутру осмотрел их, убедился в эффективности лечения и снова заспешил к больнице на «турине» Милоша.

С главврачом обсудил создание летучих бригад: с транспортом, с умеющим делать инъекции человеком и непременно с вооруженным полицейским — зачарованная плазма сейчас воистину бесценна. Главврач обещал привлечь к делу самых авторитетных людей города, жаль, что бан, то есть председатель скупщины, умер уже на второй день трагедии.

Кружилась голова, мысли путались. Так, до следующего сеанса работы с плазмой необходимо поспать, посоветовал себе Несвицкий, но исполнить обещание не успел — вошел Касаткин-Ростовский.

— Держишься? Не перегори, — он тяжело опустился на стул. — Мне хреново. Похоже, заболеваю.

— Это ты у хорватов подхватил?