Командировка в ад

Пришлось вернуться еще, и вылезти из технического колодца там, где я в него вошел. Бравые охотники на меня куда-то убрались, но сильно это меня не обрадовало — путь через трюм перекрыт, и придется идти через верх, через жилые палубы, где народу всегда хватает.

Я потащился наверх, и почти сразу наткнулся на группу техников, деловито бежавших куда-то. Но они не обратили на меня внимания — ну боец и боец, мало ли их на линкоре, а Котик ухитрился зашухериться в укромном уголке, и вылез оттуда, только когда чужие шаги затихли вдалеке.

— Ег… Егор? — неожиданно ожил шлем, все это время молчавший. — Это Макс! Прием!

— Слышу тебя! — закричал я вне себя от радости: жив, жив хипстер московский. — Рассказывай, что там у вас?

— Отбили мы их, сейчас в линкор грузимся, ха-ха! Вапще! И двигатель починили! Осталось герметичность восстановить и можно взлетать!

В другой бы момент новость меня обрадовала, поскольку хотя бы бриан перестали мне угрожать, но не сейчас.

— Ты сам как? Ты где? — спросил Макс. — Мы… шшш… шшшшхххх…

И связь вновь отрубилась, шипение перешло в мертвую тишину.

— Работай, ты! — я саданул себя кулаком по затылку и понял, что не в состоянии сделать и шага.

Опустился прямо на ступеньки, с трудом выдернул руки из лямок рюкзака и отодвинул его в сторону. Естественно рюкзак тут же упал, и из плохо застегнутого кармана на ступенькивывалилась Живая Энциклопедия.

Я поднял ее, и кожа переплета в моих ладонях дрогнула, книга открылась, на чистом развороте просияли слова: «Мир и приветствие тому, кто владеет. Корми меня, будет знание. Говори вопросы, и получишь ответы».

Удивительно, но я видел их даже в темноте.

— Что мне делать? — задал я самый очевидный и самый дурацкий вопрос.

На такой ни одна Энциклопедия не ответит.

Но томик в моих руках вздрогнул и выдал: «Устав линкоров Гегемонии, параграф 7, „Рядовой состав“, подпараграф 4: боец, обвиняемый в измене, право на прямой суд наварха имеет, и право на обращение к этому суду отклонено никем быть не может, ни командиром непосредственным, ни другими офицерами».

То есть стоит мне добраться до Надвиза, и трибун Геррат не сможет расстрелять меня? Но если сунуться напрямую, то легат-наварх меня даже слушать не будет, и поэтому… Вспомнились слова Макса — «Шадир не верит, что ты виноват»… надо действовать через трибуна!

Я вскочил на ноги, забыв об усталости, книгу сунул в рюкзак.

— Вперед, Котик! — рявкнул я.

Как добраться до офицерских кают нашей палубы, не привлекая внимания, я знал, главное, чтобы Шадир был на месте. Последние шесть слов я повторял словно мантру, карабкаясь по лестницам в технических колодцах, обдирая руки, задыхаясь и качаясь от усталости, затаиваясь при малейшем шуме.

А потом передо мной оказалась нужная дверь, и я с замиранием сердца постучал. Сначала никто не ответил, и я уже подумал, что все, трибун еще не вернулся, и дело мое пропало.

— Да? — дверь открылась, и Шадир уставился на меня.

В этой части корабля был свет, и он сразу понял, кто перед ним.

— Помогите мне! — воскликнул я. — Пожалуйста! Я не предатель, вы же знаете!

Ради этого разговора я даже включил переводчик, и теперь с ужасом ждал, что вновь явится головная боль.

— Я-то знаю, что не предатель, — сказал Шадир. — Но стоит ли мне тебе помогать? Лучше я…

Я сжался — подними он тревогу, меня скрутят в пять минут, и я вновь окажусь в карцере, и тогда от расстрела меня не спасет ничего, даже вмешательство самого Гегемона.

Глава 25

— Чем я могу тебе помочь в том цирке, который вы устроили? — буркнул Шадир. — Сбежал из карцера, надо же! Как только умудрился? Вот это номер!

Я собрался с духом и выдал то, что сообщила мне Живая Энциклопедия, начиная со слов «Устав линкоров Гегемонии, параграф 7, „Рядовой состав“, подпараграф 4…». Озадаченный взгляд трибуна стал мне наградой.

— Я могу обратиться к легату, но как он отреагирует — я не знаю, — задумчиво проговорил он, когда я замолчал. — Вы убили бойца… второй, игва выжил только чудом. Ладно, это можно списать на Диррга, который вдруг сошел с ума… В горячей зоне нет камер.

Так значит я неприкончил Молчуна? Жаль, очень жаль.

Одной гнидой стало бы меньше.

— Так, — Шадир посмотрел на меня иначе, пристально, я понял — он принял решение; сердце мое заколотилось часто-часто. — Отправляйся в казарму и сиди там тихо, без фокусов. Понял?

— Так точно!

— Высунешься снова — сам Гегемон тебя не спасет! Да еще и меня подставишь.

— Никак нет!

— Тогда иди, — трибун сверкнул красными кайтеритскими глазами и отвернулся.

Ну а я выбрался в коридор, и для надежности двинулся к казарме техническими колодцами — на палубу вниз, где другой манипул, и меня никто не узнает, там проскользнуть почти до столовой, и обратно вверх. Когда вошел в казарму, царивший там гомон стих, все лица повернулись в мою сторону.

— Егор? — недоверчиво спросил Макс. — Ха-ха! Не может…

— Только тихо! — я приложил палец к губам. — За этой дверью никто не должен знать…

Пира вспискнула и бросилась мимо меня к выходу, но я перехватил ее за талию и отбросил назад.

— Чего это она, это вообще? — спросил Билл.