Командир разведроты

– Что ж, пора заявить о себе, – сказал я, с отвращением чувствуя, как от волнения дрожит и прыгает на каждом слове мой подбородок, и потянулся к автомату. «Достаточно короткой очереди в воздух, – с тоскливым равнодушием подумал я, – и они, конечно, сразу же бросятся за оружием. Одна очередь в воздух или… Или, может быть, к черту это благородство? Полоснуть из автомата по их спинам, как они по Блинову?..»

Оборин вынул из полевой сумки карту и близоруко склонился над ней.

– Главное сейчас – не спугнуть их, не обнаружить себя.

Я с недоумением уставился на него.

– Чего ты волнуешься? Бери их голыми руками, – меня раздражала его медлительность и эта непонятная предосторожность. – Ты хочешь окружить банду?

– Окружить, окружить, – бубнил под нос Оборин, водя карандашом по карте. – Будем отходить… Вот только стоит ли снова возвращаться по тропе?.. Ты не суетись, я тебе все объясню…

Но я не мог спокойно сидеть, встал и в то же мгновение встретился глазами с Киреевым. Солдат стоял, слегка пригнувшись, недалеко от меня и, не скрывая, внимательно слушал наш разговор.

– Вы что-то хотите сказать, Киреев?

Он едва заметно покачал головой и, не спуская с меня глаз, медленно поднялся к Латкиным.

– Куда ты собрался отходить, Паша? – Я осторожно потянул карту за уголок. Смысл происходящего, кажется, стал доходить до меня.

– Домой, конечно… Понимаешь, – он поднял на меня глаза, покусывая кончик карандаша, – с этим самым Джамалом, который только что убил главаря банды, я встречался полгода назад. У нас с ним был очень интересный и полезный разговор…

Оборин не успел досказать. Наверху что-то металлически звякнуло, затем раздался глухой стук, и, подняв голову, я увидел, как Сафаров метнулся на камни, прикрывая кого-то своим телом. Рядом, подтянув колени к животу, лежал Латкин и с испугом смотрел на сержанта.

Бросив сумку, Оборин в одну секунду взобрался на верх «плавника», оттащил Сафарова в сторону, и я увидел распластанного на камне Киреева и его искаженное ненавистью лицо.

– Отдай! – крикнул он, пытаясь вырвать свой автомат из рук сержанта.

– Молчи! – зашипел Оборин и несильно толкнул солдата в грудь. Но Киреев покатился по гранитной плите так, будто его сшиб автомобиль. Потом он встал на колени и, тяжело глядя на Сафарова, прохрипел:

– Ну ладно, мусорок, шестерка, встретимся на гражданке, поговорим…

Он хотел еще что-то сказать, но осекся, опустил голову на колени и тихо заплакал. Плечи его вздрагивали, и с кончика носа падали помутневшие от пыли слезинки.

Что произошло? Киреев хотел выстрелить по душманам? А Сафаров вырвал из его рук автомат?

Дурдом какой-то! Светопреставление! Разведрота не выполняет своих обязанностей!

Чувствуя, что теряю самообладание, я шагнул к Оборину и крепко сжал его руку выше локтя. С усилием я заставил себя говорить тихо:

– Вот что, Паша, спускайся-ка ты вниз. Я здесь сам разберусь, куда и кому отходить. Понял?

– Ты напрасно нервничаешь, – сказал он, освобождая руку от моей хватки. – Не вмешивайся пока в мои дела, мы же договаривались!

– Твои дела? – вспылил я. – Наслышан я про твои дела, хватит! Теперь в роте будут другие порядки… Иди вниз, Паша, по-хорошему прошу.

– Крови хочешь? Тебя еще не умыли?

– Я люблю мочить бандитов, – процедил я. – Есть у меня такой маленький бзик.

– А захлебнуться не боишься?

– Паша, по-доброму прошу, уйди с дороги!

– Хорошо, – неожиданно ответил Оборин и посмотрел на меня усталыми, холодными глазами.

Я выпрямился в полный рост, передергивая затвор автомата. Было еще не настолько темно, чтобы я промахнулся с каких-нибудь ста – ста пятидесяти метров.

Сафаров, словно мое отражение, тоже поднялся на ноги – прямо передо мной.

– Отойди, сержант, – сказал я ему, поднимая автомат.

Тот не шелохнулся.

– Отойди! – заревел я.

Оборин вдруг резко схватил рукой цевье автомата и вырвал оружие из моих рук.

– Ты арестован, – спокойно сказал он, передавая автомат Сафарову. – Я принимаю такое решение как начальник гарнизона.

Глава 5

Я сидел на земле, прислонившись спиной к теплому камню, и чувствовал тупое безразличие ко всему. Хотя я и не принял всерьез этот нелепый арест, но, как бы то ни было, вынужден был безоговорочно подчиняться Оборину. Увы, несмотря на предупреждение комбата, я все-таки не был готов к подобным фокусам.

Оборин сел рядом со мной, и мы молчали несколько минут. На краю неба тлел бледный розовый свет. Краски гор поблекли, и силуэты солдат застыли на фоне плоских скал. Похоже было, что люди превратились в камни, а камни – в людей.

– Ты не сердись, – тихо сказал Оборин. – У меня не было выбора. Не в душманов ты хотел стрелять, а в нас…

– Кто он – этот твой, Джамал?

– Сын дехканина, окончил духовный лицей, член исламской партии Афганистана, – Оборин словно читал текст характеристики. – Три года назад прошел полный курс обучения в полку «Варсак» недалеко от Пешавара. Потом вернулся сюда. Год назад его банда распалась на две отдельные группировки – что-то не поделили муджахеддины. Одну из них возглавил старик Гафур, он же назначил Джамала своим замом.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил я.