Командир и штурман

Он вошел с крайне уверенным видом, словно только что лично одержал победу в битве на Ниле. Приняли его радушно, и после того, как с делами было покончено, агент спросил:

— Полагаю, вы виделись с мистером Болдиком?

— Лейтенантом с «Софи»?

— Именно.

— Но он же отплыл с капитаном Алленом, он на борту «Палласа».

— Тут вы, сэр, некоторым образом ошибаетесь, если можно так выразиться. Он в госпитале.

— Вы меня удивляете.

Агент улыбнулся и, пожав плечами, укоризненно развел руки: он говорит правду, а Джек вздумал удивляться. Однако агент доказал свою осведомленность.

— Он сошел на берег накануне под вечер, и его отправили в госпиталь с легкой лихорадкой. Небольшой госпиталь за монастырем капуцинов, а не тот, что на острове. Сказать по правде… — Тут агент прикрыл ладонью рот и вполголоса продолжал: — Он и судовой врач «Софи» не переваривают друг друга, и перспектива оказаться в руках враждебно настроенного эскулапа во время плавания ничуть не устраивала мистера Болдика. Несомненно, как только он поправится, то присоединится к ним в Гибралтаре. А теперь, капитан, — продолжал агент, натянуто улыбаясь и пряча глаза, — смею обратиться к вам с просьбой, если позволите. У миссис Уильямс есть молодой кузен, который страсть как хочет плавать. Впоследствии он намерен стать казначеем. Мальчик он сообразительный, и у него превосходный, четкий почерк. Он работает у нас в конторе с Рождества, и я убедился, что он хорошо считает. Поэтому, сударь, если у вас нет никого на примете на должность писаря, то вы бесконечно меня обяжете… — Улыбка на устах агента то появлялась, то гасла: он не привык кого-то упрашивать, тем более морских офицеров, и чувствовал себя крайне неловко, боясь отказа.

— Признаться, — поразмыслив, произнес Джек, — на примете у меня никого нет. Разумеется, вы за него отвечаете? Тогда я вот что вам скажу, мистер Уильямс. Если вы найдете мне толкового моряка, то я возьму вашего мальчика.

— Вы это серьезно, сэр?

— Да… пожалуй, что да. Ну конечно да!

— Тогда по рукам, — отозвался агент, протягивая ладонь. — Вы не пожалеете, сэр, даю слово.

— Я в этом уверен, мистер Уильямс. Хотелось бы взглянуть на него.

Дэвид Ричардс оказался обыкновенным, бесцветным юношей. Бесцветным в буквальном смысле, не считая нескольких лиловых прыщей на лице. Но было что-то трогательное в его сдерживаемом волнении и отчаянном желании угодить. Ласково посмотрев на него, Джек Обри проговорил:

— По словам мистера Уильямса, у вас хороший и четкий почерк, сэр. Вы не смогли бы написать для меня записку? Она предназначена штурману «Софи». Как его звать, мистер Уильямс?

— Маршалл, сэр. Уильям Маршалл. Я слышал, что он превосходный штурман.

— Тем лучше, — отозвался Джек, вспомнив собственные сражения с хитроумными штурманскими таблицами и странные результаты, которые он при этом получал. — Итак, «мистеру Уильяму Маршаллу, штурману шлюпа Его Величества „Софи“. Капитан Обри шлет наилучшие пожелания мистеру Маршаллу и желает подняться на борт судна около часа пополудни». Ну вот, это будет надлежащим предупреждением. Очень красиво написано. Вы позаботитесь, чтобы записка попала к нему?

— Я сам отнесу ее сию же минуту, сэр, — воскликнул юноша, покрываясь от счастья багровыми пятнами.

«О господи, — произнес про себя Джек, направляясь к госпиталю и разглядывая открытую, голую береговую местность. — Господи, какое это удовольствие — хоть иногда изображать из себя вершителя судеб».

* * *

— Мистер Болдик? — произнес он. — Меня зовут Обри. Поскольку мы с вами вместе плавали, я зашел, чтобы справиться о вашем здоровье. Надеюсь, вы идете на поправку, сэр?

— Очень любезно с вашей стороны, сэр, — воскликнул лейтенант, лет пятидесяти, с багровым лицом, заросшим серебристой щетиной, хотя его волосы не были тронуты сединой. — Более чем любезно. Спасибо, спасибо, капитан. Чувствую себя гораздо лучше, рад заявить, особенно после того, как вырвался из когтей этого проклятого коновала. Вы поверите, сэр? Тридцать семь лет на службе, и двадцать девять из них на флоте, а меня поят водичкой и держат на диете. Говорят, будто порошки и капли Уорда ни на что не годятся. А во время прошлой войны они сохранили мне жизнь в Вест-Индии, когда за десять дней от желтой лихорадки мы потеряли две трети вахты левого борта. Они меня спасли, сэр, от этой напасти, не говоря о цинге, ишиасе, ревматизме и кровавом поносе. А нам твердят, будто от них нет никакой пользы. Что ж, они могут говорить все, что им заблагорассудится, эти молодые выскочки, у которых на дипломах еще чернила не обсохли, но лично я верю в капли Уорда.

«И в „святую воду“», — про себя добавил Джек, почувствовав стойкий запах спирта.

— Итак, «Софи» осталась без лекаря, — проговорил он вслух, — и более полезных членов экипажа?