Сразу со всех сторон налетела мошка и впилась в лицо, руки и шею. Зеф как мог замотался одеждой, но мошка пролезала сквозь все щели. Под ногами хлюпало – почва была болотистая, наверно где-то здесь поблизости были ручьи или речушки. Выбраться бы до темноты к речке, умыться, переодеться, загриммироваться, перепаковать наконец этот идиотский мешок в рюкзак – и можно идти в Могочу, там брать билет до Читы – и кончены мучения. Кругом заметно потемнело – то ли Зеф зашел в Тайгу и солнечный свет пропал, то ли начинало темнеть. Интересно, сколько сейчас времени?
Пройдя еще полчаса по бурелому вглубь тайги, Зеф вышел к маленькой лесной речушке – вода здесь была жутко мутной. Почему вода здесь мутная? Хотя сойдет и такая. Но сначала Зеф решил поесть – спешить пока некуда. Он развернул хлеб, открыл ножом консервную банку и бытстро поел, пытаясь при этом отгонять мошку. Вокруг стемнело – пора было думать о ночлеге. Далеко кто-то то ли завыл, то ли залаял – может собака, а может волк. Ему откликнулся такой же полувой-полулай с другой стороны.
Зеф огляделся, выбрал дерево пораскидистее и полез на него, снова зажав мешок в зубах. Влез он метра на четыре и решил, что этого будет достаточно. Он нашарил в рюкзаке моток веревки и крепко обвязался ею. После чего как мог закутался и попытался спать. Но уснуть не получалось – дул пронизывающий ветер, нещадно кусала мошка, да еще по тайге периодически разносилось: «У-у-ууууу, гау-у-у, гау-у-у!», да и вообще спал Зеф и так весь день. Заснул он только под утро, а проснулся уже ближе к полудню, отвязался и аккуратно слез, бросив мешок на землю.
Сумрачная тайга расцвела под дневным светом и искрилась всеми цветами с палитры наступающей осени. Свет пробивался сквозь суровые лапы елей прямыми лучами, и в этих лучах носились какие-то мошки, под ногами копошились муравьи, какие-то жучки, что-то шуршало в кустах, журчала и плескалась мутная речка – тайга жила.
– Все, начинаю новую жизнь – душ и чистка! – объявил Зеф.
Уже произнося эту фразу, он почувствовал что что-то не то вокруг – как-то неестественно укладывались слова в окружающее пространство, такое ощущение бывает, если ты чувствуешь что твой голос слышат чьи-то уши.
Додумать эту мысль Зеф не успел – за спиной раздался треск и что-то навалилось на него. Зеф упал лицом вниз, а тяжесть все придавливала его к земле. Медведь? Волк? – метались мысли в голове Зефа.
– Попался, сука. – раздался голос и послышалось сопение.
Зефу вжали голову в мох, в затылок упирался ствол то ли пистолета, то ли винтовки, а руки Зефа уже заматывали веревками. Зеф дернулся изо всех сил – оставалась еще надежда сбросить с себя нападавших, отобрать ствол, может дотянуться до одного из кинжалов в мешке… Но его держали крепко и было непонятно как нападавшие смогли незаметно к нему подкрасться.
– Да дай ему по башке чтобы не рыпался. – раздался несколькими метрами позади спокойный голос.
В голове что-то взорвалось и Зеф потерял сознание.
Очнулся он в старом сарае, напоминающем хлев. Ноги его были связаны, аккуратно связаны были и руки, не за спиной, а спереди. Веревка от рук шла к столбу, установленому от пола до потолка сарая. Зеф сидел под ним, прислоненный к столбу спиной. Напротив на лавке сидел бородач в суконной рубахе с винтовкой на коленях. «Странно же выглядит местная милиция…» – подумалось Зефу.
– Очухался, гаврик. – хмуро кивнул бородач и вышел.
Прошло несколько минут, бородач вернулся, а с ним еще двое – не менее хмурый детина, такой же обросший, и тощий низенький человек с раскосыми глазами азиата, одетый чисто и аккуратно, в отличие от своих спутников. В руке его был золотой кинжал Петра. Раскосый деловито подошел к Зефу и лезвием кинжала поднял ему вверх подбородок. Лицо его было спокойным, а глаза казались прищуренными, и в них сквозил огонь.
– Откуда у тебя эта штука, козел? – спросил он тихо.
– Дай воды попить. – хрипло сказал Зеф.
Раскосый кивнул, и второй детина вышел.
– Я повторяю вопрос. – кончик кинжала сильнее впился в подбородок Зефа.
– Это мой кинжал. – ответил Зеф и тут же получил хлесткий удар ладонью по лицу.
– Нет, это мой кинжал. – сказал раскосый. – А ты убил Гнилого. – то ли спросил, то ли констатировал он.
– Гнильца. – поправил Зеф.
Отпираться было бесполезно. Значит это не милиция. Но откуда? Каким образом?
– И ты убил мастера. – продолжил раскосый.
– Мастера убил Гнилец.
В раскосых глазах мелькнуло удивление.
– За пропавший кинжал?
– Да.
– Гнилой всегда был ублюдком. – произнес раскосый, – Это неважно. Ты украл у мастера кинжал, из-за тебя погибли люди, и ты умрешь еще до приезда Янжана, я сам тебя убью.
– Я не крал кинжала.
– Врешь, собака. – снова удар по лицу, во рту появился вкус крови. – А второй кинжал кому делал мастер?
– Тебе – когда первый пропал. Мы вместе делали.
– Ты ученик мастера? – удивился раскосый.
– Да.
– Врешь. Тогда рассказывай все.
И Зеф начал рассказывать все с самого начала – про Петра, про побег, про майора – и до того момента как спрятался в ящике со стружкой. Раскосый молчал, внимательно слушая.