Команда бесстрашных бойцов

А стреляли они в небо, и там, загораживая ватные громады облаков, повисли грязные лохмотья разрывов. Большое черное существо, судорожно взмахивая крыльями, маневрировало, пытаясь избежать попадания. Даня едва-едва мог различить его контуры. «Что это? Большая птица? Дракон?» Два снаряда все-таки настигли цель, и мальчику показалось, будто из драконьего брюха выдрали ворох тряпок.

Огненные струи ударили с вышины – одна, вторая, третья, – и зенитка захлебнулась. Там, где она стояла, пылало все: дерево, металл, земля, трава… Оттуда слышались вопли обожженных, но еще живых артиллеристов.

Однако и дракону пришлось туго: правое его крыло разорвали осколки артиллерийских снарядов. Чудовище тяжко рухнуло, раздавив и разметав дюжину хибарок. По случайному стечению обстоятельств, место его падения оказалось совсем недалеко от маленькой ниши в холме, скрывавшей входной люк подземелья. Даня разглядел животное во всех подробностях и крепко-накрепко запомнил увиденное.

Дракон? Да, так его называли взрослые, поскольку более удачного слова не нашлось. И так назвал его сам Даня, когда увидел в первый раз. Но с добрыми и мудрыми сказочными драконами это чудовище не имело ничего общего. Кровь из его ран не лилась. Струи огня били не из пасти, а из отверстия, время от времени открывавшегося в груди. Оно же служило дракону ртом, – во всяком случае, ничего в большей степени подходящего на роль рта Даня не заметил. Голова и шея у зверя напрочь отсутствовали. Зато между крыльями на спине бугрился безобразный горб, и по нему свободно перемещались восемь или десять пар глаз. Из брюха выпячивалось огромное вымя, так же усаженное глазами. Длинное, веретенообразное туловище, четыре пары лап, плоский хвост – как у бобра… Никакого сходства с земными динозаврами или птицами.

По дракону били изо всех видов оружия. Пулеметную трескотню то и дело перекрывали взрывы гранат и глухое даханье стингеров. Чудовище топталось на месте, рефлекторно било ошметками крыльев, пускало огненные фонтаны и не собиралось умирать. Оно как будто не было по-настоящему живым и состояло, как тогда показалось мальчику, из черной резины, вроде покрышек у грузовиков. Через много лет Дане объяснили: у многих гоблинских зверушек нет ни крови, ни плоти, ни кожи в привычном смысле этих слов. Это псевдоплоть, и создают ее из крови, плоти и кожи мертвецов…

Небольшой отряд отчаянно храбрых мечников рванулся, было дорубить изувеченную тушу, но дракон выпустил им навстречу губительный вал огня. Мало кто из атакующих уцелел. Наконец, кто-то ударил по чудовищу из огнемета, и оно само, как ни странно, запылало. По телу его поползли черные пузырящиеся «слезы». Через минуту дракон больше всего напоминал горящий ком пластилина, размером с трехэтажный дом… Кончено.

В тот день погибли родители Дани.

В тот день кончилось его детство.

В тот день он понял и прочувствовал – глубоко, до самых потрохов, – что означает слово «враг».

Драконы прилетали еще и еще. И это были не только «штурмовые», но и «транспортные» чудовища, приносившие на спине гоблинские десантные отряды. Все они умирали – и драконы, и гоблины, но защитников с каждым днем становилось все меньше. Даня иногда слышал фразы, наполненные неясной угрозой и не рассчитанные на детское разумение… Их произносили вполголоса: «программа истребления человеческих детей»… «нащупали – не отцепятся»… «срочно эвакуировать»… Он не видел боев, поскольку все время находился в убежище под землей и никогда не пытался, как раньше, сбегать. Просто иногда воспитатели и бойцы говорили: «Прилетал дракон». Или: «Таню схоронили вчера». Или: «Не меньше сотни латников, и ни чем их броню не возьмешь, хоть из пулемета. Едва справились…» Кто-то советовал выписать мага у подземных. Ему отвечали в духе: «Во что мы тогда превратимся? Человеческая суть должна оставаться неизменной. Надо сохранять старый культурный уклад». На это все чаще возражали, мол, ради детей надо попробовать…

Но ни эвакуировать бункер, ни раздобыть собственного мага защитники уже не успели. Однажды входной люк задраили, как всегда бывало во время сражений на поверхности, и очень долго не открывали. А потом клепаная броняжка со скрипом отошла в сторону, раздался стон и в бункер вполз офицер, с ног до головы запачканный кровью. Ему еще хватило сил произнести: «Бегите. Может, хоть кто-то спасется…»

Даня выскочил из подземелья первым. И он не смотрел назад, а потому не узнал, спасся ли кто-нибудь еще, кроме него. Даня мог погибнуть раз десять в тот день, но ему повезло выжить. Всякий раз, когда он уходил из-под носа у старухи с остро наточенной косой, перед глазами у него вставала картина: пылающий дракон. Тот самый. Первый. Других он в ту пору не видел.

Впоследствии этот сон приходил к нему часто…

Вот уже десять лет не было для Дани ничего святее пламени, убивающего дракона.

Глава восьмая НЕДОЛГОЕ СЧАСТЬЕ