Кома: изнанка реальности

Сейчас было не самое лучшее время размышлять о причинах, по которым он стал неугоден одному из опаснейших людей города, следовало что-то предпринять и срочно. Владимиру было нечего терять, а единственной мыслью было выскочить из теплицы вправо, где был забор, единственная сложность вмиг перемахнуть через высокий кованый забор, но это последний шанс. Он развеял в мгновение ока весь груз мыслей, тянущий его к земле и что было сил, рванул наружу, сквозь стеклянную стену. Звук разбивающегося стекла раздавался по всему периметру, потому горе преследователи не сразу заметили карабкающегося Владимира. Лишь в последний момент снайпер смог навестись на цель, раздался выстрел. Владимир почувствовал адскую боль в спине. То ли он неудачно спрыгнул с забора, то ли пуля достигла своей цели. Он потерял большую часть своего пиджака, спрыгивая, но это не было поводом останавливаться. До лесополосы были считанные метры, скрываясь среди деревьев, у него появлялся шанс, и если у преследователей не было собак он уйдет от погони. Зная Малика – собаки были, должны были быть. Во всяком случае, сейчас Владимир как никогда прежде чувствовал, как сжимает свою жизнь в кулаке, стоит только разжать кулак, хоть на мгновение, и все будет кончено. Он как можно сильнее сжимал этот кулак под названием воля и мчал по лесу, все дальше углубляясь в спасительное море зелени.

Ветки беспощадно хлестали нашего героя по лицу, но они давали понять – выстрелы удаляются все дальше – это шанс, который он вырвал у самого дьявола из лап. Теперь он принадлежит ему, только ему. Владимир мчал все быстрее, спотыкаясь и падая. Он падал и вновь поднимался. Внезапно для себя он ощутил странное головокружение, оно было нехарактерно для ситуации, его неуклонно тянуло в сон. Он бежал, потеряв ориентацию, он уже не понимал, куда и зачем он бежит, все мысли слились в единое целое, он потерял сознание прямо на ходу, только потом рухнув на землю.

Владимир проснулся на больничной койке, в глазах еще мутило, но он отчетливо видел метающихся туда-сюда врачей. Как он здесь мог очутиться, кто его нашел в лесу. Возможно, это очередная галлюцинация, но чересчур реальная. Он попытался приподняться, но тело не слушалось. Было ощущение, что его парализовало, как будто привязали все тело к кровати, но сверху была только белая чистая простыня. Один из врачей посмотрел на пациента и быстренько подошел к нему, отложив в сторону свою тетрадь. В глаза Владимира ударил свет фонарика, ему хотелось послать этого коновала куда подальше, но вместо этого ему удалось выдавить сквозь зубы тихий писк. Врач удивился, словно увиденному приведению:

– Петр Львович! Петр Львович! Он очнулся! – кричал докторенок, словно подорванный.

В дверь тут же явилась пухлая фигура, видимо это и был тот самый Петр Львович. Судя по оснастке Петра Львовича, он был большой шишкой в больнице, если не главврачом, то завотделом точно. Пухленькая рука потянулась к лицу Владимира, казалось, что он вот-вот выдавит ему глаза, но глаза не закрывались. Но все обошлось. Затем он посмотрел на пациента не как на Владимира Строгонова на больничной койке, а как на Владимира Ульянова в мавзолее:

– Боюсь, коллега, пациент не очнулся. Это посттравматический синдром, вызванный пережитым. По анализам, которые вежливо и, не побоюсь этого слова, исправно, дает этот молодой человек, в ближайшее время очнуться он не в силах. Но мы будем бороться до последней капли крови, простите за мою сумбурность.

– До чьей последней капли крови, доктор?

– Нашей, разумеется, а вы что думали? Не будем же мы выдавливать усилия, что должны приложить мы, из этого бедняги! А теперь вколите ему три кубика успокоительного, чтобы избежать судорог, мы же не хотим чтобы он себе навредил!

– Сию минуту, доктор!

Первый доктор вынул шприц из столика, что располагался рядом с койкой и подготовил все для укола. Владимир хотел закричать, ему казалось, что в шприце не успокоительное, не наркотик, а опаснейший яд, который незамедлительно сотрет его с лица земли. Он пытался кричать, сопротивляться, что-то даже начало получаться, но для сопротивления двум взрослым мужчинам этого было недостаточно. Этого не было достаточно даже для того, чтобы сопротивляться шестилетнему ребенку, который лепил бы паски прямо у него на животе. Петр Львович холодно взглянул на Владимира, взглядом смерти, заставляющим забыть обо всем.

– Коллега быстрее, начались судороги!

Врач вколол препарат. Владимир почувствовал, как тело погружается в бесконечность. Словно его накрыли бетонной плитой. В глазах потемнело еще больше. Неужели это и есть смерть.

– Проснись, мать твою!

Владимир подскочил на кровати, пощечина Сергея вернула его в чувства. Осмотревшись, он понял, что все еще жив и здоров, это был всего лишь дурной сон. Он находился в домике сельского типа, стены представляли собой необработанный сруб, вокруг была массивная неаккуратная мебель, но это все же лучше больничной палаты.

– Как долго ты меня по лицу хлестал? Лица совсем не чувствую.