Колымский котлован. Из записок гидростроителя

Поехали дальше, на центральную усадьбу.

Больница как больница. Длинный барак, по обе стороны коридора палаты. Верхнюю одежду оставляют в раздевалке, а в пиджаках и шапках идут в палату. Меня несут. Андрей не отстает.

— Не дам ногу деду отрезать, кусаться буду.

— А я деду укол сделаю, — говорит врач.

— А я тебя как пну! — отвечает Андрей.

Ребята оттаскивают его, а то наговорит бог знает что.

На другой день слышу в коридоре шум. Влетает Андрей. Обнял меня, щекочет бороду:

— Ты — живой, хорошо!

Потом Андрей задумывается.

— Ты о чем, Андрей?

— Да так. Лесной я, дед, дикий, да? Талип говорит — я дикий, раз обругал врача.

Заходит врач (я уже ей рассказал про Андрея и извинился за него), Андрей заслоняет меня и сжимает острые мазутные кулачки. Нина Николаевна отступает и говорит ласково:

— Андрюша, давай знакомиться, ты ведь хороший мальчик.

— Не буду.

— Отчего же не будешь?

— Так, ты — ехидная.

Нина Николаевна рассмеялась и сразу посерьезнела.

— Отдайте мне мальчика.

— Берите, если пойдет, — и в шутку подталкиваю Андрея. Упирается.

— Ты че, дед, нас на бабу променял?

Я прижимаю пацана к себе.

Нет, не умею я разговаривать с детьми. Не могу даже Андрею объяснить, почему плачут в печи сырые дрова.

— Они же плачут. Я же слышу, а ты не слышишь? Как-то тоненько. Ты оглох, дед, да?

В субботу Славка и Талип вваливаются в палату. Вот не ждал. Я уже шкандыбаю вовсю. Талип сует мне телеграмму.

— Дед, бригадирши встречать надо из Москвы, — говорит он.

На шум заходит Нина Николаевна.

— Шапки-то хоть бы сняли, — говорит она.

Талип стаскивает с головы треух, обращается к ней:

— Дохтур, обратно потащим деда?

— Ох ты нехристь! — смеется Нина Николаевна.

— Даже очень верный, — соглашается Талип.

Славка помогает мне надеть валенки и шубу.

Мы прощаемся с доктором, с няней — пожилой, ласковой женщиной.

Когда подъехали к палатке, вертолет уже ввинчивался в небо.

Славка помахал ему рукавицей. На площадке, величиной с футбольное поле толпились люди. Чувствовалось оживление. По случаю гостьи был накрыт стол.

Димкина жена в короткой юбке и ботинках жалась к печке и удивлялась, как мы живем.

А ребята рады, не знают, куда и посадить гостью. Наперебой ухаживают, расспрашивают. Андрюха тянется ко мне, исподлобья взглядывает на незнакомую тетю.

Около печи сегодня двое дежурных, и нет отбоя от помощников. На первое лапша с глухариными потрохами, запахи — аромат лесной. На закуску маслята. Над ними колдует Талип.

— Остатки сладки, — прищелкивает он языком и обжаренные грибы ставит ножками в мясной фарш со сливочным маслом и всякими специями. Грибы стоят в фарше, свеженькие, матрешками. Сохраняет грибы Талип по своему рецепту. Собирает маслята один к одному, ни одного переростка. Чистит. Разогревает до кипения подсолнечное масло и бросает в него грибы. Когда они зарумянятся, укладывает их в стеклянную банку и заливает сливочным маслом. Перед употреблением отваривает. Мясо глухаря или курицы пропускает через мясорубку, фарш заливает крепким со специями отваром, размешивает и ставит грибы в этот фарш. Закуска готова.

Зайца Талип готовит тоже не просто. Отмачивает его в воде, потроха обжаривает с луком, добавляет перец, лавровый лист, мелко нарезанную морковь, картошку, лук — все это перемешивает и начиняет зайца. Потом кладет его в жаровню на спинку, сверху прикрывает в два ряда нарезанной очищенной картошкой, подливает на дно немного воды, плотно закрывает крышкой и ставит на вольный жар. Как только картошка готова, все можно подавать на стол. К зайцу годится мороженая брусника, а еще хорошо запивать его соком из жимолости.

За обедом настроение приподнятое. Славка обносит всех пивом. На почетном месте сидят Галя и Димка. Сидят, как на свадьбе — чинно. Пиво по Славкиной части, он «директор» пивзавода. Пиво делает из мальтозы — пивного концентрата. Но тоже надо уметь. Чуть перегрел или переохладил, сахару переборщил — брагой будет отдавать. Дрожжей не хватило — резкость потеряется, переложил — кислятина. Но на этот раз пиво удалось. Пьют да хвалят. Довольны, разговоров за столом не оберешься. Всем интересно знать, что там, на материке? Каждый старается обратить за себя внимание — сказывается присутствие женщины. Галя тоже смеется, и мне кажется — чересчур громко. Наконец она замечает притихшего Андрея.

— Мальчик Андрюша, — говорит Галя, — иди ко мне. Пойдешь к нам в дети?

Андрей жмется ко мне. Так уж сразу и в дети. Что-то мне в этой Галке не нравится, а что и сам не пойму.

Выхожу на улицу.

— Ты куда, дед? — увязывается Андрей. — Я с тобой.

— Хочу подышать.

— А я тогда в танк залезу, ладно?

— Ладно.

И Андрей полез в вездеход.

Солнце уже скатывалось по щербатой гриве хребта. Вот и упало между гольцами. Сиреневые тени на снегу почернели. По угорью под самым небом шагают опоры высоковольтной линии — в прошлом году их не было. Наледь лежит неостывшей стопкой блинов. Парит.