Колыма

Облака опустились чуть ли не до земли, затрудняя обзор. В воздухе висели серебряные капельки тумана, состоящие изо льда, воды и магии, из которых на расстоянии вытянутой руки, метр за метром, выползало тускло-коричневое разбитое шоссе, похожее на истертый до дыр ковер. Грузовик медленно тащился вперед. Доведенный до отчаяния очередной задержкой, Тимур то и дело поглядывал на часы, забывая о том, что они разбились во время шторма. Сейчас они бесполезно болтались у него на запястье – стекло треснуло, а внутрь попала соленая вода. На мгновение Тимур задумался о том, насколько сильно они повреждены. Его отец утверждал, что часы – фамильная ценность. Тимур заподозрил, что это неправда, еще тогда, когда его отец, очень гордый человек, с преувеличенной серьезностью подарил сыну на восемнадцатый день рождения дешевенький, бывший в употреблении хронометр. Впрочем, именно вопреки этой лжи, а не благодаря ей часы стали для Тимура самым ценным подарком. Он намеревался подарить их своему старшему сыну, когда тому исполнится восемнадцать, хотя еще не решил, как поступить: то ли объяснить ему сентиментальную важность невинного обмана, то ли повторить выдумку отца.

Несмотря на задержку, Тимур радовался уже хотя бы тому, что его не отправили через все Охотское море обратно в бухту Находка. Вчера вечером он еще был на борту «Старого большевика». Судно готовилось к отплытию: в трюме заканчивались ремонтные работы, на борт принимали воду и недавно освобожденных узников, на лицах которых отражались самые противоречивые чувства: они, судя по всему, еще не свыклись с мыслью о том, что вновь стали свободными людьми. Не зная, как выпутаться из безвыходной ситуации, в которую он угодил, Тимур оцепенело стоял на палубе, глядя, как экипаж отдает швартовы. Еще через пару минут корабль окажется в море, и он сможет попасть в лагерь № 57 не раньше, чем через две недели.

В порыве отчаяния Тимур поднялся на капитанский мостик, надеясь, что обстоятельства крайнего порядка помогут ему найти уважительную причину, чтобы остаться на берегу. Когда капитан обернулся к нему, он выпалил, не раздумывая:

– Я должен сообщить вам кое-что.

Будучи сам лгуном неопытным и неумелым, он тем не менее помнил, что всегда легче сказать часть правды, приукрасив ее ложью.

– На самом деле никакой я не охранник. Я работаю в МВД. Меня отправили сюда для оценки изменений, происходящих в системе после речи Хрущева. Я видел достаточно, чтобы составить мнение о том, как управляется ваш корабль.

При упоминании о речи капитан побледнел.

– Что я сделал неправильно?

– Боюсь, данные, содержащиеся в моем рапорте, не подлежат разглашению.

– Но наше плавание… то, что случилось на пути сюда – это же не моя вина. Прошу вас, если в своем рапорте вы упомянете о том, что я потерял контроль над судном…

Тимур в глубине сам удивлялся собственной изворотливости и тому, насколько сильным оказался придуманный им ход. Капитан придвинулся к нему вплотную и продолжал умоляющим тоном:

– Никто из нас не мог предвидеть того, что деревянная переборка в трюме рухнет. Не дайте мне потерять работу, потому что другую я уже не найду. Кто согласится взять меня, зная, чем я зарабатывал себе на жизнь? Командовал плавучей тюрьмой? Меня возненавидят. Это – единственное место, где я чувствую свою нужность. Прошу вас, мне больше некуда пойти.

Отчаяние капитана повергло Тимура в смятение, и он поспешно отступил на шаг:

– Единственная причина, по которой я сообщаю вам все это, заключается в том, что я не могу отправиться обратно. Мне нужно поговорить с Абелем Презентом, начальником регионального управления исполнения наказаний. Вам придется управлять кораблем без меня и как-то объяснить экипажу мое отсутствие.

Капитан подобострастно улыбнулся, склонив голову.

Сойдя с корабля на берег, Тимур поздравил себя с тем, что нашел столь уважительный и сильный предлог. Он уверенно вошел в административную часть Центра обработки заключенных и поднялся по лестнице в кабинет Абеля Презента, который и приказал ему отправляться в обратный путь на «Старом большевике». При виде Тимура на лице начальника регионального управления появилась гримаса недовольства.

– Что случилось?

– На корабле я видел достаточно, чтобы составить рапорт.

Как у кошки, почуявшей опасность, поведение Презента мгновенно изменилось.

– Какой еще рапорт?

– Я нахожусь здесь по приказу руководства МВД, чтобы собрать сведения о том, как проводятся реформы после речи Хрущева. Я должен был действовать под вымышленным именем, дабы, не привлекая к себе внимания, оценить то, как управляются лагеря. Однако, поскольку вы оставили меня на борту «Старого большевика» вопреки полученным мною распоряжениям, мне пришлось раскрыть свое инкогнито. Вы, безусловно, понимаете, что подлинное удостоверение личности я с собой не ношу. Мы не рассчитывали, что в этом возникнет необходимость и что мне могут помешать исполнить свои обязанности. Однако, если вам нужны доказательства, я могу поделиться с вами данными, которые почерпнул из вашего личного дела.