Колыма

Генрих едва не сошел с ума от отчаяния, но тут ему внезапно представилась возможность искупить свою вину, когда раздались удары металла о металл. Он оказался единственным членом экипажа, который услышал, как заключенные пытаются выбить крышку люка. Они хотят захватить корабль с палубы. Крышка люка вряд ли выдержит столь яростную атаку. В обычных условиях ни один заключенный не рискнул бы прикоснуться к ней из страха получить пулю. Но во время шторма за пулеметной турелью никто не стоял. Воспрянув духом, Генрих покинул свое убежище в надстройке и побежал по палубе. Ухватившись за ручки пулемета, он прицелился и открыл огонь. Охваченный радостным возбуждением, он всадил вторую и третью очередь в крышку люка. Он останется здесь до тех пор, пока не закончится шторм. А те, кто находятся сейчас в надстройке и на мостике, станут свидетелями его беспримерного мужества. Если кто-нибудь из заключенных попробует вырваться наружу, если кто-нибудь из них вообще посмеет приблизиться к люку, он убьет их.

* * *

Стоя на мостике, Тимур едва не задохнулся от бешенства при виде тупости Генриха. Он не мог позволить ему вновь открыть огонь. Корабль чуть ли не по самую палубу сидел в воде, почти не слушаясь руля. Если в трюм попадет еще хоть немного воды, им конец. А шторм и не думал стихать. В отличие от других, Тимур знал, сколько забортной воды принял корабль, когда он распахнул внешние двери. Сначала он спас судно от заключенных, а теперь ему предстояло спасать его от охранника.

Сбежав по трапу, он внутренне подобрался, готовясь распахнуть дверь на палубу. В лицо ему ударили дождь и ветер, словно своим появлением он нанес им личное оскорбление. Он быстро захлопнул за собой дверь и пристегнулся к страховочному лееру. Пулеметную турель от двери надстройки отделяло метров пятнадцать чистой палубы – а это значило, что, если сейчас ударит волна, она с легкостью смоет его за борт. И страховочный леер вряд ли поможет – он будет барахтаться в море, словно наживка на крючке, а потом трос оборвется. Тимур мельком бросил взгляд на простреленный в нескольких местах люк. И вдруг что-то привлекло его внимание. Он вгляделся пристальнее и понял, что кто-то изнутри затыкает дырки тряпками. Генрих тем временем опять изготовился к стрельбе.

Тимур бросился бегом по палубе как раз в тот момент, когда над бортом вспухла очередная волна и с шипением устремилась к нему. Он прыгнул вперед, схватил турель обеими руками и развернул ствол в небо. Генрих выстрелил. Волны обрушилась на корабль. На мгновение ноги Тимура оторвались от палубы. Если бы он не держался обеими руками за турель, его смыло бы за борт. Вода схлынула, и он снова ощутил под ногами палубу. Рот и нос его были полны соленой воды, и Тимур закашлялся, отплевываясь. Придя в себя, он схватил Генриха за шиворот и яростно затряс его, как тряпичную куклу. Затем он оттолкнул его от турели, вырвал из пулемета магазин и швырнул его в море.

Теперь, когда пулемет был выведен из строя, Тимур заковылял обратно к надстройке, на ходу бросив взгляд на люк. Почти все дырки в нем были уже заткнуты тряпками. Подойдя к надстройке, он ощутил, как вздрогнула палуба под ударом новой волны. Оглянувшись, он увидел, что на него мчит стена воды. Она сбила его с ног и чувствительно приложила о палубу. Вокруг воцарилась мертвая тишина, и в толще зеленоватой воды он видел лишь россыпи воздушных пузырьков. Но потом волна схлынула, и в уши ему ударил рев урагана. Он сел, ошеломленно оглядываясь по сторонам. Пулеметная турель исчезла: волна выдрала ее с корнем, словно гнилой зуб. Обломки застряли в леерном ограждении на носу. В переплетении искореженного металла застрял и Генрих.

У Тимура оставалось достаточно слабины на страховочном конце, чтобы, двигаясь вдоль борта, добраться до охранника. А Генрих тем временем отчаянно пытался выпутаться из западни, но, похоже, застрял в ней намертво. Если обломки турели свалятся за борт, он утонет. Тимур мог спасти его. Но он не пошевелился. Бросив взгляд в море, он заметил, что они взбираются на очередную волну и вскоре обрушатся вниз. Та же самая сила, которая только что смахнула с палубы пулеметную турель, сбросит их в море.

Повернувшись спиной к Генриху, Тимур схватился за леер и, перебирая руками, стал подтягиваться к надстройке. Палуба ушла у него из-под ног, когда корабль клюнул носом. Но он был уже у самой двери. Распахнув ее, он ввалился внутрь и задраил ее за собой.

* * *

Генрих оказался на гребне волны, отчаянно работая руками, чтобы удержаться на плаву. Вода была настолько холодной, что ниже пояса он ничего не чувствовал. Когда волна подхватила его с палубы, он ощутил резкую боль от удара турели пулемета. Сейчас, оцепеневшему от шока, ему казалось, будто ледяная вода перекусила его пополам. Еще мгновение он видел удаляющиеся огни корабля, а потом и они исчезли.

В десяти километрах к северу от Москвы

8 апреля