Колыбель мечты

— Значит ты так этого и не заметил… — Одиннадцатый укоризненно покачал головой, словно принижая своего собеседника, что очень хорошо сработало. Шестёрка сразу же приложил свою ладонь к лицу, при этом шевеля губами.

— А ведь и вправду… Как это я не заметил? Этот сорванец постоянно выведывал у меня, узнал ли я чего… Ещё его импровизированный меч… Да и никто же не обращает на него внимание. Он мог ходить совсем незамеченным… Боже, ты прав! Но что мне делать с этим?!

— Узнай, что он в себе таит. Тогда мы точно будем уверены, что он на самом деле. — После этих слов Шестёрка сорвался с места и быстрым шагом устремился к лестнице, ведущей в трюм.

Началось. Первый кирпичик заложен. Девятка к этому моменту, судя по всему, устал орать на Первого и решил переключиться на попавшегося ему на глаза Одиннадцатого, чему тот был рад. Разъярённое лицо Девятки, стремительно приближавшегося к своей жертве, так и кричало о скандале, идущим за ним следом. Стоило разгневанному господину приоткрыть рот, как несчастный холоп наперёд «хозяина» замолвил:

— Милорд, прошу, не гневайтесь! — Эти слова обескуражили Девятку, готового рвать и метать.

— С-с чего это мне гневаться, смерд?..

— Люд простой, находящийся вместе с вашей милостью, просто не в курсе вашей особы! От того эти плебеи так неуважительно и относятся к вам! — Одиннадцатый преклонил голову, встав на одно колено, словно раб.

— Верно молвишь. Так поди и расскажи им всем, кто я есть! — вскинув руку вперёд, скомандовал Девятка.

— Милорд, они уже знают, но…

— Что?!

— Один из них не признаёт вас. Скажу более, он считает вас ничтожной грязью, претворяющейся кем-то из высшего сословия! — Девятка от услышанных слов аж раздулся из-за сочившегося из него гнева, его рука самовольно потянулась к ножнам висевшего на поясе меча. На эти слова он смог, хоть и сквозь зубы, задать лишь один вопрос:

— Где?

— Напротив штурвала, вон там, наверху. Смотрит на небо. Его зовут Восьмёркой.

После этих словами Девятка, вынув свой меч из ножен, направился в сторону «оскорбившего» его. Одиннадцатый даже не стал провожать мужчину глазами, вместо этого устремившись в сторону трюма. Тучи ещё сильнее окрасились в чёрный цвет, потеряв почти все серые тона, недавно витавшие рядом с ними. К шквалистому ветру добавился лёгкий дождь, усиливавшийся с каждой минутой. В том самом трюме окончательно стало темно, видимость распространялась не более двух метров, что, без сомнения, играло на руку Одиннадцатому. Прекрасно видя всё, в частности Пятёрку, всё так же стоявшую за одной из колонн и смотревшей в сторону камеры тройки, он прошёл мимо неё, прямо к пленнику. Тот по-прежнему продолжал монотонно биться головой об стену, держась руками за неё же. Стоило Одиннадцатому подойти к двери и посмотреть в решётку, как Тройка моментально одним рывком подскочил к нему, схватившись за прутья и проорав на того.

— Ты не устал тут сидеть?

— Эти идиоты заперли меня тут! Как же меня это бесит! Их идиотизм сводим меня с ума! Всех бы прибил!

— Ты прав. Они идиоты, ты куда умнее их. — Сказанные слова явно понравились Тройке, отчего тот даже улыбнулся и отпустил прутья. — Вот бы их всех наказать, правда?

— Да! Всех этих глупцов, бесящих одним своим существованием! — Он отошёл от двери и начал воображать, как берёт тех за шеи и душит их, ломает хребты и выкалывает глаза. — Если бы я только мог, то им всем не повезло бы!

— Что, если я помогу тебе с этим?

— Правда?! Ты поможешь мне?!

— Да, я помогу тебе осуществить то, чего ты так желаешь. Всё, что тебе нужно — терпеливо дождаться подходящего момента. Тогда ты сможешь дать себе волю, а я буду ждать тебя на палубе. Поверь, со мной ты повеселишься вволю. Ну что, по рукам?

— Да! — без промедления ответил Тройка, смиренно сев на пол в позе лотоса, ожидая своего часа.

Отойдя от двери, Одиннадцатый слегка посмеялся вслух, но, сдержав порыв, тут же замолчал. Выйдя из коридорчика, ведущего к камере, он сразу же направился к Пятёрке. Обойдя её так, чтобы оказаться за спиной, при этом не попадаясь на глаза той, мужчина осторожно подошёл к девушке и поприветствовал её. Та слегка испугалась, но мгновеньем позже успокоилась, вновь направив свой взгляд в сторону камеры.

— Пятёрка, почему вы постоянно смотрите в ту сторону? — Этот вопрос застал её врасплох.

— С чего вы это решили?

— Я не первый раз замечаю ваш взгляд, направленный туда. Вас что-то волнует? — Одиннадцатый слегка наклонился, всматриваясь прямо в глаза девушки, наблюдая за каждым их движением.

— Волнует?.. Если честно, то да. Я считаю неправильным запирать кого-то лишь из-за одной ошибки. Это слишком жестоко.

— Вам жалко Тройку?

— Да.

— Тогда почему бы вам не освободить его? Это было бы очень гуманно по отношению к нему. Думаю, что ему сейчас очень сложно сидеть в тех четырёх стенах.

— Другим это может не понравится…

— Именно эти «другие» и заперли бедного Тройку в камере. Разве они имеют право вас судить, если сами грешны?