Колыбель

И они отправились. Шли плечом к плечу по пахучему маршруту меж лиан и цветов, аборигены горбатились сзади. Дениса немного смешила эта ситуация — как забавно распределилось общее имущество: одному вершки, другому корешки. Ну, не дурак же дядя Саша совсем, почему пустые бутылки ему милей полных, ведь первые так легко сделать из вторых. Покорность партнера была непонятна, а значит, и неприятна. Ах, да! Он вспомнил — нож! Товарищ инженер присвоил самое высокотехнологичное изделие на острове — многофункциональный швейцарский нож. Тогда все понятно и справедливо.

И в этот момент, уже на выходе в долину, напарник сказал:

— Ты младен, еще на коленях будешь проситься ко мне на борт, а я ведь еще подумаю, пускать тебя или нет.

Денис и вспыхнул, и вспотел от этой фразы, но ничего не успел ответить, раздалась телефонная трель.

Само собой, все встали, Денис ловко выхватил трубку из гнезда и приложил к уху и тут же закричал в нее:

— Потерпевший кораблекрушение, двадцать миль южнее Кичпонга, на острове, Денис Лагутин, сообщите в российское консульство или в штаб поисков! Что?! Да я тут один! Совсем один.

Товарищ инженер сделал знак своим техникам — уходим, и они двинулись направо по тропе, что должна была привести их к пограничному ручью.

— Что?! Что вы хотите знать? Долго ли продержатся большевики? Да, да, они пришли всерьез и, блин, надолго! Для вас — навсегда! Готовьтесь — террор, расстрелы, процессы. И кровь, и ложь, ложь и ложь!

Попутчики завернули за выступ рощи.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Его величество разбудил привычный шум, доносившийся каждое утро снизу, с центральной площади, где между главным костровищем Вавилонского царства и Большими рисовыми складами располагалась «канцелярия» Астерикса. С утра, как всегда, явилось с полдюжины озабоченных пахарей за живым подтверждением обстоятельств Основного Завета. Некогда каждый из них заключал его с царем и шел по жизни, неся в кладовой сознания его утешительную весомость и баснословную выгодность. Отчего–то убудцы не бывали долго сыты одним давним фактом Завета, время от времени у них просыпалась необходимость сверки. Без этого их начинала томить подозрительность, и они постепенно теряли способность к обычному труду. Синдром «скупого рыцаря», убудцу хотелось время от времени спуститься в подвал, к своим «сундукам с золотом», и пошелестеть монетами дорогих слов. Но для этого им требовался особый помощник, эту роль издавна играл обладатель феноменальной памяти Астерикс.

— Карлсон, который живет у четырех старых дубов, отдал молоко пяти коров, три приплода и две сотни яиц в обмен на молочную ферму, что у Маастрихта.

— Норма–ально!

— Джеки Чан с левого берега Холодного ручья, чье поле отмечено по углам черными камнями, отдал двадцать корзин риса в обмен на шахту Распадская, что в Кемеровской губернии.

— Норма–ально.

— Отто с прибрежного хутора, что с липами по южному склону, отдал шесть пар несушек и пару бычков за половину виноградников Массандры.

— Норма–ально.

Имя и условия договора официальным голосом произносил Астерикс, условленное слово полного согласия произносил интересующийся. Слово «норма–ально» очень нравилось убудцам. Оно и в обычной речи мелькало все чаще, как обратил его величество. (Денис повысил себя в звании с переездом на новое место жительства, в самый большой хутор царства.)

В голосе человека–архива слышалась зевота, он любил поспать, а к моменту его пробуждения уже, бывало, выстраивалась нервная очередь.

Денис тоже зевнул. Он лежал на вершине Вавилонской башни и смотрел в почти абсолютно чистое небо. Хоть бы косячок журавлей, промелькнула где–то глубоко мысль, и он подумал: как давно она такая уже и не мелькала.

Денис сел на широком ложе из приятно пахучей травы. Рядом стояла Клеопатра с тыквой, полной холодной простокваши. Выпил с наслаждением, хотя похмелья почти не чувствовалось, как всегда. Шумно отрыгнул, зная, что эта часть утреннего ритуала радует придворных, для них с этого звука стартует очередной день в жизни счастливого Вавилонского царства. Наверно, они отмечают про себя: большой барин в порядке, живем дальше.

Минуло три урожая, прежде чем Денис обнаружил, что абсолютно некуда складывать полученное от граждан в порядке исполнения выгодного для обеих сторон Завета: мешки с рисом, яйца и фрукты.

И он затеял строительство плетеного дворца с обширными складами на облюбованном холме в среднем течении Холодного ручья. Хутор, не очень долго смущаясь, назвал Вавилоном — а чем, кроме как центром как минимум половины Убуди, ему предстояло стать? Лучше всех других он подходил для роли «столицы»: обширная площадка на высоком месте, с возведенной башни отлично просматривалась панорама почти всего острова. И белая скала с грязным жертвенником, и верхушки деревьев над «верфью» инженера Ефремова, и не занятые зарослями «предгорья», где можно было в будущем отстроить новые просторные закрома и загоны для «царского» скота, — все было как на ладони.

Кроме того, здесь было немного прохладнее, чем на старом месте, или Денису так казалось, что в данном случае одно и то же.