Колумб

И своим следующим приказом Колон поручил Аранде отвести их на кубрик, где они были бы в безопасности и не мешались бы под ногами.

За кормой появилась стремительно приближающаяся белая линия бурунов. Шторм накатывал на «Санта-Марию». И первый его вал ударил в корму, едва последние матросы спустились с мачты. «Санта-Мария» ушла носом в воду, затем выпрямилась и затряслась, как собака, вылезшая из реки.

Колон отдавал команды, стоя на шканцах. Коса, с рваной раной на голове, полученной в схватке, сошёл с бака и нетвёрдой походкой направился к корме.

Шторм неумолимо приближался, молнии то и дело пронзали чёрные тучи. Хлынул тропический ливень, вздымая фонтаны у водопротоков палубы. Протестующе стонало дерево, скрипели натянутые канаты, дребезжали блоки.

По правому борту сквозь пелену дождя виднелись силуэты «Пинты» и «Ниньи», также с голыми мачтами. Размерами в два и более раза меньше флагмана, они были более устойчивыми, податливыми в управлении и под уверенной рукой Пинсонов противостояли урагану лучше «Санта-Марии». Но и Колон, восстановив контроль над командой, чувствовал себя уверенно, не сомневаясь, что из схватки с океаном он тоже выйдет победителем.

Колон спустился по трапу, крепко держась за поручень, подхватил под руку Косу, позвал хирурга, чтобы тот перевязал штурману голову, распорядился подтянуть вдоль шкафута спасательный конец, велел Аранде поддерживать порядок на баке, принял решение удвоить число рулевых на каждой вахте. Но море было столь бурным, что он не мог полностью довериться никому из рулевых, а мгновенное замешательство последних или просто неловкое движение могли привести к катастрофе. Поэтому он сам встал у румпеля, чтобы держать нос «Санта-Марии» против ветра и поворачивать руль при его перемене.

Только теперь, когда были приняты все возможные меры предосторожности, Колон понял, что шторм этот, немилосердно бросающий маленькое судёнышко с гребня волны в глубокую впадину и поднимающий обратно, чтобы снова сбросить вниз, не что иное, как божественное вмешательство, спасшее его от другой смертельной опасности. Если б не водяной вал, едва не поставивший каравеллу на попа, его судьба была бы решена. Мятежники, числом превосходящие тех, кому достало ума стать на его сторону, наверняка одержали бы верх. Колон, конечно, мог остаться в живых, но о плавании к Индиям пришлось бы забыть.

В этот час, более чем когда-либо, видел он себя оружием в руке Божьей, о чём не побоялся сказать докторам из Саламанки. Этот шквал, спасший ему жизнь, был не чем иным, как знаком Его благоволения. Буйство природы напомнило мерзавцам об их бессмертных душах и заставило воззвать к милосердию, молить о прощении.

И среди молний, рассекающих почерневшее небо, в грохоте грома, под неистовыми порывами ветра, с водяными волами, перекатывающимися через нос и шкафут «Санта-Марии», Колон, стоя рядом с перепуганными рулевыми, от всего сердца благодарил свою покровительницу деву Марию за своевременно оказанную помощь, пусть и выразившуюся в жестоком урагане.

Хладнокровие Колона постепенно успокоило матроса, стоящего у румпеля, так что нос каравеллы ни на йоту не отклонился от заданного курса.

Два часа спустя другой матрос, посланный Косой, мёртвой хваткой цепляясь за спасательные концы, чтобы не оказаться за бортом, добрался до кормы, чтобы сменить рулевого. Подоспел он вовремя, потому что последние полчаса рулевой уже едва держался на ногах от усталости, и адмиралу всё чаще приходилось браться за румпель.

Когда вновь прибывший добрался до них, очередная волна с такой силой тряхнула корабль, что матроса бросило на адмирала, и они вдвоём едва не упали. Каравеллу начало разворачивать бортом к ветру, вода в мгновение ока смыла планшир правого борта, и Колон едва успел всем телом навалиться на румпель, чтобы вернуть «Санта-Марию» на прежний курс.

— Хесус Мария! — завопил рулевой в тот ужасный момент, когда почувствовал, что руль не слушается его.

— Ты устал, Хуан. — Колон ни в чём не упрекнул его. — Пора тебя сменить. Можешь идти, но скажи сеньору Косе, чтобы он прислал сюда плотника и двух парней покрепче.

У румпеля встал сменщик, а когда прибыли плотник и два матроса, Колон приказал им снабдить румпель хомутом, прикрепив с каждой стороны по блоку с двумя талями на каждый. С такой упряжью управлять румпелем стало намного легче.

И не было на корабле ни единого человека, кто в те часы не помянул бы Колона в своих молитвах. Все они поняли, что только он может спасти каравеллу и их самих. Тем временем на корме появился Коса со свеженаложенной повязкой на голове. Стоя рядом с Колоном, ему приходилось кричать, чтобы адмирал услышал его.

— Я опасался, что балласт переместится, когда она чуть не перевернулась, — прокомментировал Коса тот момент, когда румпель чуть не вырвался из рук рулевого. — Если бы это случилось, мы уже предстали бы перед нашим создателем. Просто чудо, что каравелла осталась на плаву.