Колумб

Дон Рамон искренне полагал, что с весельчаком Барбариго следует говорить откровенно.

— Меня интересует не он, а его сестра, очаровательная Хитанилья. Она умоляла меня вмешаться, а такой заступник превратит святого в дьявола, а дьявола — в святого.

— Так в кого же она превратила вас?

Дон Рамон рассмеялся.

— Я всего лишь смертный, а плоть человеческая слаба. Я не мог устоять перед очаровательной женщиной.

— При условии, — пробормотал Саразин, — что потом и она не станет отказывать вашему высочеству.

— Если мне представится такая возможность, упускать её я не намерен. На моём месте вы, сеньор, наверное, поступили бы точно так же.

— Ещё бы! Ещё бы! — Саразин расхохотался. — Я-то видел Ла Хитанилью и на таких условиях освободил бы всех воров Венеции.

— Моей сестре, как вы видите сами, — вздохнул Барбариго, — не повезло с мужем. Что же касается этого воришки, я, как и обещал, постараюсь помочь вашему высочеству. Раз он иностранец и вина его невелика…

— Вина пустяковая, я в этом уверен.

— Если так, то я не вижу препятствий для его освобождения при условии, что он немедленно покинет пределы республики. Как его зовут?

— Пабло де Арана, — ответил дон Рамон и рассыпался в благодарностях.

После его ухода Саразин тяжело поднялся с места.

— Если твоей сестре не повезло с мужем, то в таком же положении оказалась и республика. Что можно сказать о доже, не уважающем закон?

— Для меня высший закон — благополучие государства, — улыбнулся Дож. — Остальные законы — для моих подданных.

— Да спасёт нас Бог! Освобождение вора служит укреплению благополучия государства. Похоже, мне вновь пора идти в школу.

— Если это освобождение приводит к тому, что посол Испании чувствует себя нашим должником, то да. Разве ты забыл, что я говорил тебе о мессире Кристоферо Коломбо, лигурийском мореплавателе?

Саразин уставился на дожа.

— А чем сможет помочь тебе Арияс?

— Не знаю. Пока. Но я не пренебрегаю ни одной ниточкой, которая тянется в Испанию. Пусть он получит этого вора и его сестру-танцовщицу.

— Вора пусть берёт. А вот Хитанилью жалко. Она заслуживает лучшей участи.

— Например, постели государственного инквизитора. Жаль, что ей это не известно. Иначе она обратилась бы к тебе, а не к дону Рамону. Не везёт тебе, Сильвестро.

— Во всяком случае, везёт меньше, чем дону Рамону. Ну да ладно. Что значит один вор в этом мире воров.

Но днём позже Саразин изменил своё мнение.

Тяжело дыша, весь в поту от быстрой ходьбы, он влетел в кабинет дожа и первым делом потребовал отослать секретаря, с которым работал Барбариго.

— Что случилось? — поинтересовался дож, когда они остались одни. — Султан Баязид объявил войну?

— К дьяволу Баязида. Этот испанский воришка, Арана. Я слышал от мессира Гранде, что ты подписал приказ об его освобождении.

— Это не в моих правилах, — согласился дож. — Но разве я не пообещал освободить его изнывающему от любви послу?

— К счастью, вчера ты пообещал освободить его от наказания за кражу. Но сегодня в Совет трёх поступило донесение, из которого следует, что Арана, приехавший к нам из Милана, может быть агентом герцога Лодовико.

Барбариго отмахнулся.

— Миланский шпион? Маловероятно. Отношения с Испанией у герцога Лодовико не лучше, чем с нами.

— Не стоит тебе быть таким доверчивым. В шпионаже всё возможно. Донесение поступило от Галлино, а он один из лучших наших агентов. Так что речь идёт не о краже, а о преступлении против государства. Этому человеку не место в обычной тюрьме. Его нужно передать инквизиторам. Мне.

— Тебе? — Глаза дожа весело блеснули. — Значит, тебе? Интересная мысль, Сильвестро. И ты намерен сыграть с Хитанильей в ту же игру, что и дон Рамон, используя её воришку-братца как козырного туза?

— Шутка твоя мне не понравилась. Разве я когда-либо пользовался своей должностью в корыстных целях? Поговорим серьёзно. Этого человека нельзя освобождать. Во всяком случае, пока мы не допросим его.

Дож на мгновение нахмурился, ибо в голове его родилась новая идея, реализации которой освобождение Араны могло только помешать, а затем на его губах заиграла лёгкая улыбка.

— Да, да, как ты и говоришь, речь идёт теперь не просто о краже. Пусть он и не шпион, но с этим необходимо тщательно разобраться. — Он вздохнул. — Боюсь, нам придётся разочаровать дона Рамона. Печально, конечно, но… Этого испанского мерзавца допроси немедленно. Но поначалу без пыток, Сильвестро. И одновременно допроси девушку.

И в тот же день два здоровяка-стражника спустились в мрачную подземную тюрьму Подзи, расположенную под дворцом дожа, и вывели оттуда испанского узника, и так-то не избалованного жизнью, а за сорок восемь часов, проведённых в вонючей камере, превратившегося в комок страха.

Сжавшись, сидел он на деревянной полке, не решаясь заснуть из-за полчищ крыс, мечущихся в кромешной тьме камеры. При виде стражников, огромных и страшных в слабом свете фонаря-коптилки, который они принесли с собой, вопль ужаса исторгся из груди Араны. Он принял их за палача и помощника.

Его, как могли, успокоили и препроводили наверх, в маленький зал заседаний Тройки.