Колумб

— По королевскому приказу мы выстроили его в три месяца, — горделиво сказал солдат. — Мавры глазам своим не поверили. Немалый городок. И живут в нём пятьдесят тысяч солдат, не считая детей и женщин. Но если вы сомневаетесь, Санта-Фе ли это, потяните носом. Слышите, как славно пахнет жареным? В Санта-Фе — аутодафе, дело веры. — Он засмеялся. — Там сейчас подрумянивают на костре десятка два еретиков. Монахи жгут на костре тех, кто не хочет исповедовать нашу святую веру. Теперь уже, наверно, успели сжечь этих еретиков, а мне так и не удалось полюбоваться на церемонию, увидеть, как они корчатся, послушать, как они вопят громче церковных песнопений. Ни за что бы не ушёл, если бы меня не послали. Приказ — ничего не поделаешь…

И он замаршировал дальше, напевая:

В Санта-Фе — аутодафе-фе!

Маркена, уже не сомневаясь больше, ударил мула и направился к шумному городу.

Королева была в духе. Аутодафе всегда действовало на неё, как хорошее лекарство.

В стальных латах поверх парчовой юбки, она показалась отцу Маркена ослепительно прекрасной и сияющей, словно толстое солнце. Она была так добра — она согласилась выслушать просьбу Маркена. Узнав о бедственном положении Колумба, она велела выдать Маркена денег для него. И она дала своё королевское слово, что как только Гренада будет взята, в тот же день начнётся снаряжение экспедиции, а переговоры состоятся, как только Колумб приедет в лагерь.

На лестнице один из знакомых придворных нагнал Маркена и с таинственной миной сообщил на ухо, что окончание осады не за горами и что всем уже известно, как условия сдачи Гренады обсуждались на секретном совещании в присутствии сановников, тайно посланных в Санта-Фе королем Боабдилом мавританским.

Все эти счастливые известия Колумб выслушал недоверчиво и почти равнодушно. Получив деньги, он купил новое платье и мула и сказал Диего:

— Это опять пустые разговоры. Я скоро вернусь и уеду во Францию.

— Да нет же, — сказал Диего, — как ты можешь так думать! На этот раз это уж верно. Вот увидишь, мы пробили головой стену.

Рано утром в один из последних дней 1491 года Колумб на своём новом муле приехал в Санта-Фе и направился прямо к дому старого своего покровителя и друга — главного контролёра финансов Квинтанила.

Квинтанила встретил его радостно, крепко жал руки, говорил:

— Как вовремя вы приехали! Вы будете присутствовать при прекраснейшем, величайшем на свете событии. Война с маврами длилась восемьсот лет, и сейчас она окончена. Стены Гренады рушатся. Второго января их величества вступят в город.

2 января 1492 года город Санта-Фе торжественно вошёл в стены Гренады. Впереди ехал кардинал Мендоса, окружённый своей свитой и старейшими воинами. За ним следовали короли Испании Фернандо Арагонский и Исабелла Кастильская. И следом за ними — вся огромная разношёрстная пятидесятитысячная армия победителей.

На воротах Альгамбры водрузили огромный серебряный арагонский крест, на башнях Гренады развевались знамёна Кастилии. Война была окончена.

И не прошло двух дней, как в двери Колумба постучался Талавера. Он скользнул в комнату и заговорил кротко, любезно, почти нежно:

— Я всегда был проникнут вашими идеями. Всегда, с самого начала. Не моя вина, что не всем доступно величие и великолепие ваших замыслов. Это судьба гениальных предприятий. Но сейчас я одержал победу, я головой пробил тупость наших учёных. Поздравляю вас, дорогой мой друг! Вам суждено покрыть Испанию новой славой.

Колумб, изумлённый неожиданной дружбой Талавера, сухо ответил:

— Слава Испании и так затмила теперь славу всех народов.

— Тем более, — ласково сказал Талавера. — Тем более, дорогой друг, следует нам способствовать тому, чтобы слава вашего плаванья покрыла новыми лаврами нашу победоносную страну. Вы счастливец, потому что это завидное счастье увеличить славу Испании выпало на вашу долю. Но и мне досталась немалая честь всемерно вам в том способствовать.

И, расправив свою шёлковую рясу, Талавера заявил торжественно:

— Королева поручила мне вести с вами переговоры.

Глава пятая О том, как он повернул мула

— Поздравьте меня, мой друг, — сказал Талавера: — с этим делом покончено. Я сэкономил стране изрядные деньги, которые чуть-чуть не были выброшены в окошко.

— Что это вы говорите? — смеясь, сказал Квинтанила. — Я главный контролёр финансов, но мне неизвестно, чтобы у нас были деньги, да ещё изрядные, да ещё никому не нужные.