Кольцо времени

– А почему нет? – удивился Бондарь. – История Пизы действительно развивалась по достаточно автономным законам, и по своим результатам вполне могла претендовать на уровень «субцивилизации».

– А сейчас?

– А что «сейчас»? Сейчас Пиза – всего лишь маленький провинциальный городок, с тоской взирающий на отдалившееся море.

– Все равно, – сказал Стас, – Пизанская цивилизация, прежде чем исчезнуть, оставила нам много загадок.

– Еще бы... – ответил Бондарь. Он достал платок, утер выступивший на лбу пот, и вернулся к первоначальной мысли. – Так вот, исследования свойств Времени и попытки повлиять на эти свойства проводились во все времена и при всех властях. Но власти в какой-то момент начинали всячески от этих исследований открещиваться.

– То есть? – заинтересованно спросила Тамара.

– Не будем далеко ходить: например, в бывшем Советском Союзе эти секретные работы якобы свернули в шестидесятые годы после негласного распоряжения Хрущева. Отчеты по ним спустя год бесследно исчезли из архивов Министерства обороны, а в архивах Лубянки, как выяснилось, не оказалось копий. Нелепейшая по тем временам ситуация!

Прислонившись к прохладной церковной стене, Бондарь немного помолчал. То ли обдумывая, что сказать дальше, то ли давая собеседникам осмыслить услышанное.

По тротуару проехали на велосипедах двое мальчишек Вовкиного возраста.

– Ciao[19], – объезжая компанию, бросил Вовке один из них.

– Привет... – запоздало отреагировал Вовка. Он не сразу понял, что обратились именно к нему. Вся компания во главе с Бондарем невольно заулыбалась.

– По-моему, в нашей стране всегда было какое-то нездоровое отношение к вопросу Времени, – усмехнулся Юра, возвращаясь к теме разговора. – То мы его со страшной силой опережали, то зачем-то пытались остановить. А сейчас, похоже, всем вообще наплевать, – он вздохнул. – Ну хорошо, понятно, что раньше, даже в шестидесятые, об этом нельзя было говорить. Но ведь сейчас-то можно говорить и писать буквально обо всем. Вот вернемся, это же такую серию статей можно заделать!

Бондарь грустно улыбнулся.

– Юра, я понимаю и разделяю Ваше журналистское рвение. Я Вам так скажу: о чем действительно НЕЛЬЗЯ было говорить раньше, о том нельзя говорить и сейчас. Не удивляйтесь, дорогой мой, но вряд ли Вам позволят написать все, что Вы захотите поведать в своих статьях об исследовании проблем Времени в бывшем СССР.

Юра удивленно вскинул брови:

– То есть мне это запретят?

– Не думаю. Здесь сработает другой вариант: Вашим материалам негласно, но быстренько предадут статус очередной «журналистской сказки для домохозяек». А после этого вряд ли кто-нибудь воспримет их всерьез, кроме тех же домохозяек. А ведь это, как я понимаю, не совсем та аудитория, к которой Вы собираетесь адресовать Ваши публикации. Не правда ли?

– Н-не знаю... М-да... – выдавил из себя Юра. – Я об этом как-то не думал.

– Увы, Юра, это опыт. Если Вы обратили внимание, то именно так было с большинством статей о «поезде-призраке». А ведь эта тема отнюдь не так глобальна, как та, что Вы собираетесь затронуть по приезде в Москву. Юра замолчал. Бондарь продолжил:

– В Штатах эти работы тоже закрыли особым распоряжением, но чуть позже. А в Италии проблемой Времени еще в древности занимались многие ученые и Галилей в том числе.

– Но почему же мы ничего об этом не знаем?

– Сложный вопрос, Тамарочка... Я так полагаю, что кому-то в мировом масштабе во все времена было невыгодно проведение этих работ. Информация о них либо замалчивалась, либо вымарывалась из истории науки и из истории вообще. Ведь сейчас мало кому известно, что в исследовании свойств Времени здорово продвинулся великий Леонардо. Вспомните его гравюру «Старик, изучающий воду».

Все задумались, а Вовка сказал:

– Я в альбоме видел. Там нарисован старый такой дед под деревом, а возле него такие загогулины... Вроде как вихри. Только они на воду совсем не похожи.

– Естественно, не похожи! Ведь этот рисунок изначально назывался «Мудрец, изучающий Время». Вода не может вести себя как Время, но Время может вести себя как вода – вот в чем парадокс! Ученый изобразил вихри в потоках Времени, а Время уподобил потоку воды.

Бондарь отошел от церковной стены и, не торопясь, побрел вдоль гранитного парапета набережной. Компания направилась за ним.

– Серьезных успехов достиг ученик Галилея Торичелли, – продолжал Бондарь. – А мы ведь его знаем в основном как оптика и гидравлика. «Природа боится пустоты...», – он криво усмехнулся. – Все мы порой становимся жертвами бездарного перевода. А ведь именно Торичелли предвосхитил своей «торичелливой пустотой» Концепцию межпространственного вакуума, где Времени просто нет.

Стас неопределенно хмыкнул.

– Напрасно иронизируете. Об этом весьма красноречиво рассказывают его предсмертные письма, надиктованные своему ученику Андреа Руджери и датированные м-м-м... – Бондарь нахмурился и поднес указательный палец ко лбу, – 1647 годом.

«Ходячая энциклопедия!», – с ноткой белой зависти восхитился про себя Юра.