Кольцо власти

Кавалькада вытянулась вдоль края опушки дубовой рощи, где проходила дорога. Киммериец еще раз оглянулся на замок и увидел на вершине крепостной стены женскую фигурку, взмахнувшую белым платком. Вот и закончилась еще одна история, а на его жизненном небосводе появилась еще одна маленькая, но яркая звездочка…

Он ответил прощальным жестом правой руки и повернулся к спутнику:

— Давай, старина, споем, что ли!

Седой ветеран усмехнулся и хриплым голосом затянул:

Среди людей, степенных и уверенных,
Все знающих и наперед решивших,
И смирной жизнью их шагов размеренных,
Неторопливых, как вода во льдах застывших,

Лишь изредка мелькают те, которые,
Как меч, резки, блестящи и стремительны,
К превратностям судьбе всегда готовые.
Их не пугает непредсказанность события.

Дорога манит нас, копытами коней избитая,
Огонь костра, наш дом под пологом ветвей,
И сабель звон, и встречи, скоро позабытые…
Вот так! И не завидуем мы судьбам королей!

Прохладный утренний ветерок ласково обвевал лица всадников, прислушивавшихся к словам песни и думающих каждый о чем-то своем. Конан еще раз оглянулся назад, но стены замка уже скрылись за поворотам дороги, и лишь над вершинами деревьев вырисовывался силуэт трех сомкнутых белых башен Хельсингера, похожий на сахарную голову.