Кольцо в знак мести

– И да, и нет. На самом деле у меня просто не было времени злиться. Сначала операция, потом химиотерапия. Я просто чувствовала, что не должна позволить гневу управлять собой, мне казалось, злость подпитывает рак. Знаешь, все по-разному проходят через такое испытание. Некоторым гнев дает силы и энергию на борьбу, но мне не хотелось, чтобы это чувство поедало меня изнутри, как опухоль. Я старалась сохранять позитивный настрой, чтобы выиграть, чтобы вернуть себе свою жизнь. – Она тихонько вздохнула, и Антонио поразился ее силе духа. – Мне пришлось отложить экзамены на время лечения. Сначала была двусторонняя мастэктомия, потом химиотерапия и последующая реконструктивная пластика груди. Некоторые женщины предпочитают делать реконструкцию сразу после мастэктомии, но после разговора с моими врачами я хотела сначала убедиться, что рак полностью ушел. И в тот момент я не хотела делать повторную операцию.

Антонио видел решимость в ее взгляде, в нем горел настоящий неистовый огонь, и прежде ему доводилось видеть лишь его отблески.

– Лечение заняло около года. И все это время мои друзья, несмотря на их огромную поддержку, продолжали жить дальше. Они поступали в университеты, заводили отношения, путешествовали. Я не завидовала им и не осуждала их за это, но мне все время казалось, что я плетусь где-то на задворках жизни… Как будто это произошло только со мной и больше ни с кем.

– Что ты имеешь в виду?

– Пожалуй, самым трудным было рассказать о моем диагнозе другим. Мне казалось, что я должна помочь всем справиться с их эмоциями. В какой-то момент я поймала себя на том, что пытаюсь убедить людей, что со мной все будет хорошо, я справлюсь. Чаще всего это было просто неловко для всех…

Она сделала большой глоток алкоголя и слегка передернула плечами. Эмма покрутила в руке пустой бокал, и льдинки тихо звякнули о стекло.

– В то время у меня был парень. Он был… хорошим мальчиком. Но сказать ему было труднее всего. Я до сих пор помню его взгляд, в нем было столько разных эмоций. Страх из-за того, что со мной может случиться, вина, потому что моя болезнь – не то, на что он подписывался, гнев, оттого что это случилось с ним. Ну, фактически это произошло со мной, но ему, по всей вероятности, пришлось бы иметь с этим дело.

– Он тебя бросил? – спросил Антонио, чувствуя, как в нем нарастает ярость.

– Нет. Мы встречались – если это можно так назвать – всего пару месяцев, это было не слишком серьезно, и, скорее всего, наши отношения долго бы не продлились. Поэтому я отпустила его. Он со мной долго спорил, я понимала, что он хочет поступить правильно, по совести, но я должна была сосредоточиться на себе, на своей борьбе, а не тратить силы на то, чтобы убеждать его, что со мной все будет хорошо. Я была полна решимости не позволить раковым клеткам распространяться по моему телу. Очень трудно не позволить раку стать в твоей жизни абсолютно всем: семьей, друзьями. Рак – это вор, но он крадет не только жизнь и органы, он отнимает время, опыт, отношения… Брак моих родителей распался вскоре после моего лечения, – призналась Эмма. – Сейчас они намного счастливее, и это здорово. Но после рака ничто уже не будет прежним. Мой дом, мои родители, мое тело – все изменилось.

– Прости… Мне очень жаль, – сказал Антонио, но он прекрасно понимал, насколько ничтожно малы его слова.

– Не надо. – В глазах Эммы вспыхнул гнев. – Не извиняйся. Здесь не за что просить прощения, как и не за что прощать. Нельзя извиниться за рак, но можно помочь с ним бороться, помочь побеждать его. Есть много фондов для финансирования новых открытий в борьбе с онкологией, вот почему так важны благотворительные фонды, вот почему твой фонд может быть чем-то большим.

Антонио выдержал ее взгляд, в котором было обвинение, потому что он знал: Эмма права.

– Прости, – проговорила она.

– Нет, ты права. Я должен был быть более вовлеченным в дела фонда, должен был уделять время посещению гала-вечеров по сбору средств. И ты права насчет Гринфилда, я уже представил ходатайства, чтобы сместить его с должности. После успеха гала-вечера, которым я обязан по большей части тебе, правление одобрило мое решение, и мы уже рассматриваем другие варианты. Как только сделка будет завершена, я обещаю, это будет первым номером в моем списке, как только мы вернемся в Нью-Йорк.

Эмма слегка улыбнулась, словно у нее был какой-то секрет.

– Что? – спросил Антонио. Ему действительно хотелось знать о ней все.

– У меня тоже есть список, – призналась она. – Это мой список желаний. Мама помогала мне его составить.

Эмме не верилось, что она собирается рассказать о своем списке. Во время химиотерапии она слышала, как другие пациенты говорят о списках того, что они хотели бы сделать до того, как болезнь победит. Эмме было больно осознавать, что большинство подразумевали, что победит рак, а не они. И тогда Эмма решила составить свой список желаний, которые она хочет воплотить в жизнь после того, как поправится.

– И что в этом списке?