Кольцо Кощея

– Погоди, – буркнул я, принявшись методом вычесывания шевелюры на затылке активировать мысленную активность. – А поставить полозья потолще и закрепить их под избушкой сколько потребует времени?

– Полозья? – едва не выпал в осадок и не скопировал мое недавнее состояние бригадир.

Мои идеи, одна другой мудрее (скажем так), производили в его голове сумбур.

– Угу, полозья. Два больших под всей избушкой по фронтону и одно поменьше и подвижное под порогом.

– Лучше колеса попробуем сбить, а то таких длинных и толстых бревен нет: все на городские метательные машины пошли. И попробуем все сделать уже сегодня, – осторожно заявил бригадир и отодвинулся от меня на несколько шагов на всякий случай.

Видимо решил, что с такими предложениями нормальный человек носиться по городу, досаждать коменданту и платить за это деньги не будет. И держаться поэтому надо подальше – а ну как подобное состояние заразно?

– Сразу бы так, а то ломался… Тогда приступайте немедленно. Если будут вопросы, обращайтесь – помогу, чем смогу.

– Уж как-нибудь без чужих подсказок разберемся, – буркнул мастер. – Тем паче, ежли эти подсказки такие же безумные.

Сунув два пальца в рот, артельщик так оглушительно свистнул, что я невольно присел. В нашей избушке хлопнули ставни в ближайшем окошке, и оттуда высунулась вопросительная морда Топтыгина, замеченная только мною – остальным, занятым работой, не было дела до всяких любопытствующих, они даже глаз не подняли в его сторону. Обозрев окрестности и убедившись в отсутствии неприятностей для нас и него лично, косолапый скрылся обратно. Но уже через десять минут испуганно вылетел на улицу, когда плотники сноровисто подсунули под нижние венцы ваги и под дружный счет приподняли одну сторону строения. Шокированный медведь, ощутив, как пол стал уходить из-под ног, меняясь местами со стенами, с ревом удивления скатился с порога и плюхнулся на спокойную и неподвижную землю. Его появление остановило работу: плотники, столкнувшись нос к носу с огромным медведем, от неожиданности отпустили свои рычаги, заставив избушку плюхнуться обратно. Из щелей между бревен вылетела пыль, куски пакли и всяческого мусора. Только убедившись, что Топтыгин им не угрожает, мужики принялись вновь за работу. Правда, с чувством пройдясь по ближайшим родным медведя и его хозяина.

Косолапый же, уверившись в безопасности, больше не рискнул забираться в избушку, решив составить нам компанию. Точнее, не нам, а только одной Марьюшке. При этом у него было такое вопросительно-удивленное выражение морды, когда он подошел к девушке, что та догадливо кивнула в мою сторону: мол, все вопросы к руководителю экспедиции, за его выходки она отвечать не собирается. Топтыгин только тяжко вздохнул, показывая, что моим выходкам давно уже не удивляется. Я же постарался сделать лицо кирпичом и даже принялся насвистывать веселый мотивчик под нос, стараясь казаться беззаботным и уверенным, чего на самом деле мне сильно не хватало.

Чем скорее приближалось окончание работ, тем больше во мне становилось сомнений в успехе моего проекта.

– Эй, принимай работу, – окликнул меня бригадир, указывая на преобразившуюся избушку. – Все сделали, как и говорил. Колеса из мореного дуба поставили, век сносу не будет. И медью обили для прочности.

При этом он с трудом сдерживал смех, отчего его лицо перекашивалось то на левую, то на правую сторону.

Стараясь оттянуть тот момент, когда придется уже самому подключаться к своему проекту, я медленно обошел избушку. Работу плотники сделали огромную. Я молчу про подъем немаленького строения обычными вагами из толстых бревен, гораздо труднее пришлось с изготовлением осей и их закреплением под нижние венцы.

– Так, – утерев испарину от ожидания Большого Провала, сказал я товарищам, – отходим подальше… на всякий случай.

– Это опасно? – насторожилась Марьюшка; она схватила Топтыгина за холку и оттащила от избушки.

– Ни капельки, – заверил я, честно улыбаясь ей в глаза. – Это так… на всякий случай.

«Угу, – говорили подозрительные глаза косолапого, – так я и поверил».

Сделав вид, что меня мало интересует мнение всяких проходимцев, которые сначала воруют чужой мед, а потом втираются в доверие и становятся в экспедиции на полное довольствие, я достал узелок с землей. Той самой землей, что мне дала Баба-яга. Припомнив смутные рекомендации, некогда вычитанные в сказках, я постарался ощутить силу в себе и земле и медленно стал сыпать ее на порог. Когда ладонь опустела, я коснулся ею бревенчатой стены избушки: выручай, родимая!

– Ну, – поторопила меня нервничающая Марьюшка, – что там?

– Пока ничего, – выдохнул я, с тоскою констатируя, пока что для себя, что эксперимент, кажется, не удался.

Вокруг, на некотором отдалении от дома, собралось множество народа. Слух о том, что свалившиеся с неба чужаки разбрасываются серебром попусту, при этом требуя сделать безумную работу, разошелся со скоростью лесного пожара. При виде окружающих, характерными движениями пальцев возле висков объясняющих свое мнение обо мне соседям, я едва не заплакал от обиды.