Кольцевой разлом

  - Какие народные волнения?!- воскликнул мэр. - На улицах никого нет, зато стреляют почем зря, из любого оружия! Это вооруженный мятеж!

  - Я ему сказал то же самое,- ответил секретарь. - А он говорит, что его люди прослушали радиообращение и считают, что происходит народное восстание и восставшие стреляют, поскольку вынуждены защищаться. Он говорит, что просто не в состоянии вывести бригаду против мятежников, но это даже хорошо: если они войдут в соприкосновение, то может произойти братание и массовый переход на сторону противника. Пусть уж лучше остаются на базе.

  - Пусть остаются,- согласился мэр. - Дармоеды, только мускулатуру способны качать на казенные деньги, а как до дела, сразу в кусты. Ладно, потом с ними разберемся. Как у вас дела? Попыток штурма не было?

  - Не было. Нас даже не обстреливают,- ответил секретарь. - Но боевики мимо здания перемещаются постоянно. Начальник охраны приказал их не обстреливать...

  - Правильно, ни к чему это,- одобрил мэр, вспомнив любимое здание, отделанное как игрушка, с облицованными мрамором современными пристройками в глубине квартала. - Что несколько милиционеров против них сделают? Тут другие силы нужны.

  - Правительство Москвы, префекты и ваши замы собрались в новом здании мэрии,- доложил секретарь. - Будут ждать вас. Там и в Белом доме все пока спокойно - террористы не выходят за пределы Садового кольца.

  - Понял. Закончим у президента - подъеду,- сказал мэр. - Мне уже некогда - свяжитесь от моего имени с МВД и ГУВД, потребуйте блокировать Центр силами ОМОНа и СОБРа. Нельзя же оставлять город без защиты!

     - Слушаюсь,- ответил секретарь. Мэр прервал разговор и посмотрел в окошко, мимо которого проносились громадные мачтовые сосны. Он испытал то же самое ощущение бессилия, о котором говорили деятели провалившегося путча 1991 года: когда рука вместо того, чтобы ухватить рычаг, приводящий в движение всесокрушающую силу, хватает пустоту, когда все приказы, еще вчера заставлявшие действовать могучий людской механизм, звучат в той же пустоте жалким и нелепым сотрясением воздуха. Однако расслабляться было некогда - перед кортежем уже выросли ворота загородной резиденции. Мэр машинально отметил появившиеся у ворот бронетранспортеры и вокруг них - настороженных спецназовцев в краповых беретах. "Да, тут быстро сработали",- угрюмо подумал мэр. Створки ворот медленно разошлись в стороны.

   В огромной четырехкомнатной квартире с высоченными украшенными лепниной потолками царила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием спящих. Квартира была меблирована богато, но как-то небрежно: казалось, что для хозяев главным являлось наличие в каждой комнате огромных кроватей, на которых сейчас, путаясь в одеялах и простынях, в тяжелом сне валялись люди, мужчины и женщины - где трое, где четверо, а где и пять человек. Шкафы, бюро и столы, шикарные, но безвкусные, модной современной работы, как бы прилагались к этому спальному великолепию и, будучи явно недавно привезены из мебельного магазина, уже успели пострадать от обилия гостей: на полировке виднелись круги от стаканов, свежие царапины и даже черные точки от погашенных окурков. На дорогих коврах валялись окурки, объедки, пустые бутылки вперемежку с мужской и женской обувью и одеждой, включая даже самые интимные предметы туалета. На столах, на бюро, на музыкальном центре, на телевизорах и на полу стояли блюдца и тарелки с недоеденной пищей, бутылки - пустые, выпитые наполовину и еще не распечатанные, и бокалы - частью пустые, а частью недопитые. Алкогольные испарения из бутылок и бокалов и от пролитого   спиртного, смешиваясь с тяжелым запахом погасшего табака и густым перегаром, щедро изрыгаемым шумно дышащими легкими двух десятков человек, создавали в квартире, несмотря на высокие потолки, невыносимую духоту - тяжелую духоту притона. Духота усугублялась тем, что все форточки и окна были закрыты, поскольку хозяева квартиры панически боялись комаров.