Кольца духов

Но он же ни о чем таком не думал, пока сам Монреале не произнес этих слов.

– Но твоя молодость не мешает мне послать тебя навстречу опасности, которая, боюсь… – Монреале умолк. – Помилуй меня, Господи! – Это было сказано почти шепотом, как молитва, но затем его голос снова стал звучным. – Редким счастливцам, сын мой, дано найти свое истинное призвание, свою истинную любовь или истинную веру. – Он кивнул на кольцо. – В нем не таится никакого зла для тебя.

В кабинете послышались шаги, и, наклонив голову, в келью вошел Амброз, а за ним Фьяметта. Ее буйные кудри были на этот раз заплетены в толстую косу, что придавало ей более чинный и взрослый вид, хотя такому впечатлению несколько мешали соломинки, кое-где прилипшие к ее грязному бархатному платью. Если бы она выглядела не такой усталой и озабоченной, подумал Тейр. Накануне она засмеялась каким-то его словам, и ему захотелось, чтобы она опять засмеялась. Ее смех был как родниковая вода в жаркий день. К желанию как-то избавить ее от забот и тревог внезапно примешалась мысленная картина: она смеется на брачном ложе, ее смуглое нежное тело проглядывает в белой пене ночной сорочки…

Монреале придал лицу строгое выражение и указал на львиное кольцо.

– Его сделала ты, Фьяметта?

Она перевела взгляд с него на Тейра, а потом снова на него и сказала тихо:

– Да, отче.

– Под надзором своего отца?

Фьяметта сглотнула.

– Нет, отче. То есть и да, и нет.

Седые брови Монреале поднялись.

– Так как же? – да или нет?

– Нет! – Ее чеканный подбородок задрался. – Но он знал о нем.

– По-видимому, заниматься сомнительными кольцами – это родовая черта Бенефорте, – сухо сказал Монреале. – Ты же знаешь, что мастер Бенефорте не записывал тебя в свои подмастерья.

– Я училась ювелирному мастерству много лет, вы же знаете, отец Монреале.

– Работа по металлу меня не касается.

– Вы знали, что я помогала ему с заклятиями.

– Да, помощью, какая положена магу, имеющему разрешение. Но это не работа помощника. И не работа неумелого любителя. Откуда у тебя такие знания?

– Я ведь очень часто ему помогала, отче. – После долгого выжидательного молчания она добавила неохотно:

– Заклинание я нашла в одной из книг батюшки. Вложить его в кольцо было нетрудно. Как лить золото, я уже знала. И просто старалась во всем следовать правилам. И как будто ничего не вышло. Даже вспышки не было. Сначала я огорчилась, мне показалось, что я не сумела, потому что… потому что Ури не надел его на палец. Я хотела подарить его ему.

– А! – сказал Монреале с внезапным интересом, но тут же замаскировал его откашливанием.

– Но потом оказалось, что его никто не может надеть. Тот солдат и вор – хозяин постоялого двора хотели завладеть им ради золота, но не смогли. – Она покосилась на Тейра. – А… а оно действует, отче?

– Об этом мы поговорим позже. Так ты читала книги отца. С его разрешения?

– А… э… нет.

– Фьяметта, это грех непослушания.

– Вовсе нет. Он мне не запрещал. То есть… я не спрашивала. Но потом я узнала, что он все время следил за мной и ничего не говорил, А это почти позволение, правда?

Тейр мог поклясться, что аббат Монреале сдержал улыбку, услышав этот логичный вывод, но его лицо сохранило суровость.

– Мастер Бенефорте не обращался ко мне за разрешением для тебя.

– Он собирался. Но последнее время был просто слишком занят солонкой, и Персеем, и всеми другими заказами. Но я уверена, он собирался.

Монреале снова поднял брови.

– Ну хорошо, – Фьяметта вздохнула. – Я не уверена. Но мы об этом говорили, правда, правда! Я его просила, уж не знаю сколько раз. Отец Монреале, я хочу стать магом! Я могу многое делать. Я знаю! Лучше, чем Тесео. Это несправедливо!

– Но и не одобрено, – сказал Монреале. – И не проверено надлежащим образом. Я видывал, как такая гордыня губила души, Фьяметта.

– Так дайте мне ваше одобрение! Батюшки нет, чтобы ходатайствовать за меня. И думается, я теперь могу просить за себя сама. Ведь больше некому. Я хочу стать хорошей, так помогите мне!

– Ты опережаешь меня, Фьяметта, – мягко сказал Монреале. – Прежде положены раскаяние, исповедь и епитимья. А потом отпущение грехов. А я еще даже не кончил мою проповедь о раскаянии.

Карие глаза Фьяметты загорелись предвкушением при этом проблеске юмора и поддержки за внешней строгостью Монреале. Она выпрямилась, чуть не запрыгав.

– Ах, поскорее наложите на меня епитимью, отче!

– Ты пойдешь к алтарю Пресвятой Девы в часовне и на коленях будешь молиться о ниспослании тебе терпения и смирения. Когда ты почувствуешь, что молитва твоя услышана, пойди вкуси полуденную трапезу, а затем возвращайся ко мне сюда. Мне немедленно нужен умелый помощник для брата Амброза, который утомлен не менее меня. Сегодня днем мне необходимо завершить кое-что перед вечерней.

– Какое-то заклятие? И вы позволите, чтобы я… я помогала вам?!

– Да, дитя.

Она затанцевала вокруг аббата, а потом изо всех сил обняла, забыв про его сан. Он отстранил ее, невольно улыбнувшись.

– Но прежде ты должна укрепить свой дух в молитве, не забывай! И не требовать: «Матерь Божья, даруй мне терпение и даруй сейчас же!»