Колосок с Куликова поля

ДВА ОРЕХОВЫХ ПОСОХА

На рассеете в лесу
Тонко пахнет корой…
Как хозяйка, пройдет
Вдоль поляны лосиха,
Звонко хрустнет сучок,
Вскрикнет сойка порой,
И опять — никого…

Удивительно тихо!
На опушке темнеет
Копна, как изба.
Воздух, словно ситро:
Пьешь — не можешь напиться.
Поднимается солнце,
Как шляпка гриба,
И взлетают в ветвях,
Словно мячики, птицы!

Сколько было радости у Маши, когда мы всей семьей поехали на турбазу! Расположена она в лесу, неподалеку от старинного городка Венева. Поселили нас в небольшом деревянном домике на берегу речки Осетр. Прямо под нашим окном росла береза.

— Папа, белка! — радостно кричала Маша.

— Где?

— Вон, на березе!

Мы подбежали к окну, распахнули его, и белка, цокнув на нас, скрылась в соседнем орешнике. А береза подарила нам еще одну радость: возле ее корня рос молодой гриб с круглой светло-коричневой шляпкой — подберезовик. Мы его тут же, конечно, срезали.

С этого подберезовика, наверное, все и началось. А может быть, с рассвета? Через день после нашего приезда проснулся я на рассвете. Быстро оделся и вышел на улицу. Хотел закурить, но воздух был так свеж, так свободно и глубоко дышалось, что руки сами машинально спрятали сигареты.

Тихо скрипнуло окно, и из пего осторожно вылезла Маша.

— Ты что не спишь? — удивился я.

Она заговорщицки прижала палец к губам:

— Тише… А то маму разбудишь. Я хочу посмотреть, как солнышко будет вставать.

Часто ли мы видим в городе восход солнца? Не знаю, как другим, а мне это удается нечасто. Обычно будильники начинают подавать голоса в наших квартирах, когда времени остается в обрез: едва успеешь умыться, наскоро выпить стакан чаю — и уже пора спешить на работу. «В выходной обязательно встану пораньше», — решаешь ты. Но приходит конец недели и, чертовски устав от грохота машин, от городской сутолоки, ты несказанно рад домашней тишине, и руки сами тянутся за недочитанной книгой. И будильник на следующее утро вообще не звонит — его просто позабыли завести.

Наверное, поэтому восход солнца здесь, в лесу, показался мне зрелищем необыкновенным. Солнышко было похоже на шляпку большого красноголового гриба, который прямо на наших глазах медленно вырастал из земли.

Конечно, нам захотелось найти такой же взаправдашний гриб. А может быть, и не один… Я вырезал Маше из орешника палку, или, как говорили в старину, посох. Потом вырезал себе, побольше, и мы отправились в путь. Шли-шли, а грибов все нет и нет. И вдруг выбежали нам навстречу… лисички. Конечно, не настоящие лисички, а грибы с таким названием. Собирать их — одно удовольствие. Вот показались из прелой прошлогодней листвы рыженькие ушки. Один грибок, второй, третий… Неужели так мало? А ну-ка, посох, принимайся за работу! Опытные грибники говорили мне, что лисички растут целыми выводками, по 15–20 штук в ряд. И действительно, раздвинули мы палками траву, всякий лесной сор — и вот они, голубчики! Полезайте в корзину, вернее, в целлофановый мешок.

Потом в нашем мешке оказались и молочно-розовые грузди, и крепкие, упругие свинушки, и сыроежки, и даже шампиньоны. Эти обычные жители деревенских задворок росли на лесной опушке. Попался и гриб-боровик, «всем грибам полковик», как о нем говорится в народной сказке. Правда, всего один. Видимо, в здешних местах он довольно редкий гость.

Мы так увлеклись, что даже опоздали на завтрак, за что получили выговор от матери. Но она еще не знала, что мы уже заразились «грибной лихорадкой».

Как и все начинающие грибники, я мечтал о своей заветной поляне, где грибы, как говорится, хоть косой коси, и все свежие, отборные, прямо-таки невиданные. Поляна эта виделась мне в неясных и туманных снах, сердце трепетало от восторга, и я просыпался еще до восхода солнца. Удивительнее всего, что Маша тоже просыпалась сама, хотя дома она обычно любит понежиться в постели.

Наскоро сполоснув холодной водой лицо и прихватив посохи, мы отправлялись в лес. И где-нибудь в березнячке, услышав хрипловатый бас репродуктора, который приглашал отдыхающих на утреннюю зарядку, мы переглядывались и снисходительно улыбались. Нет лучше зарядки, чем собирать грибы! Тут тебе и бесконечные наклоны вперед, и приседания, и крутые повороты туловища, и взмах руками, и даже бег трусцой. А когда приустанешь, сядешь на пенек или копешку сена, которые в изобилии расставлены по лесным полянам. От сена, немного влажного от утренней росы, идет густой аромат разнотравья. В народе говорят, что таким сеном «хоть чай заваривай».