Колонизатор

Внёс залог Тарабрин. По 500 франков за каждого. Большая сумма. От таких денег местные не сбегают.

Осталось нам только расписаться в какой-то амбарной книге и на выход. Трость мне вернули, а вот пистолеты полицейские зажали.

- Вещественное доказательство, - заявил дежурный офицер. – Кстати, не меняйте место жительства и не выезжайте из города до суда.

Вот-вот, предстояло нам ещё предстать перед королевским судьёй Льежа, который и решит нашу участь окончательно. Но адвокат надеялся на суд присяжных, так как рассматривается дело об убийстве трёх человек. И для этого он уже предпринял необходимые шаги, чтобы склонить общественное мнение на нашу сторону.

Утренняя газета вышла с передовицей полностью посвященной нашему инциденту. Большими буквами было заявлено что ««Русские путешественники расправились с бандой Гастона Утиный нос»». С интернациональной франко-немецкой бандой которая уже пару лет терроризировала город и была неуловима для городской полиции.

- Твоя работа, Иван Степанович? – спросил я, складывая газету.

- Нет. Это адвокат мсье Демулена подсуетился в преддверии процесса, - ответил проводник.

- Пиар – страшная сила. Особенно перед собранием жюри присяжных, - усмехнулся я. – Но свой профит наш гостеприимный хозяин блюдёт чётко. В статье трижды упоминается, что мы приехали за крупной партией охотничьих ружей специально на фабрику мсье Демулена. И дважды, что русский купец Биткофф покупает у него же ежегодно ружья тысячами. Реклама – двигатель торговли. Особенно бесплатная. Ле Паж и Пипер, наверное, обзавидовались уже.

- Ладно, у нас будет ещё время всё обсудить. Пожелания какие есть? - спросил проводник.

- Баню бы, - пожевал губами Мертваго. – С веничком. Да где её тут взять?

Баня нашлась в нашем же постоялом дворе. Нечто вроде европейского перепева японского сидения в подобии современной фитобочки. Удобно. Особенно с папиросой и бокалом местного выдержанного кальвадоса отмокать в кипятке с добавлением отваров целебных трав.

Одновременно местные прачки приводили в порядок нашу одежду. Нам же в ней спать на нарах пришлось.

- Думаю нам надо купить новую одежду. Побогаче, - предположил Мертваго. – Надо произвести впечатление на присяжных заседателей.

- Боитесь выглядеть перед ними диким казаком? – усмехнулся я.

- Нет, не это, -резонно заметил ветеринар. – Сейчас двенадцатый год. В феврале этого года я стал надворным советником. Чин равный армейскому подполковнику. Нужно выглядеть соответственно ожиданиям публики. Хотя, чёрт дери, черкеску я действительно люблю. Удобно в ней.

- А где вы были в этом году?

- Сейчас припомню. На дворе июнь. Проводил отпуск в Италии. С женой. Вояж во Флоренцию и Венецию через Пизу. На Рим времени не хватило. Из Венеции пароходом в Одессу ушли с заходом в Пирей и Истамбул.

- Угу… - прикинул я в уме. – Значит можно запросить телеграфом подтверждение вашей личности. А я, в отличие от вас, в этом времени человек ниоткуда.

- Да уж… - довольно улыбнулся Мертваго. – И паспорт у меня настоящий сохранился именно с того вояжа. Но вы, Дмитрий Дмитриевич, не бойтесь, я возьму грех на душу подтвердить вашу личность. Ваш паспорт где официально выдан?

- В Тобольске. Но вы же знаете, что это липа.

- Не успеют до суда справки навести, - успокоил меня ветеринар. Железной дороги туда нет, значит, нет и надёжного телеграфа.

Глава 8

Суд задержал нас в Льеже на три недели. Точнее на целых двадцать два дня.

Сначала шло следствие, слава богу быстрое. Потом судили нас с Мертваго как обвиняемых в убийстве двух и более человек. Добро бы сразу, но нет – с перерывами заседаний в несколько дней. И строгим ритуалом судоговорения велеречивых юристов. А тех хлебом не корми, дай только повитийствовать на публике.

Хорошо ещё, что между заседаниями мы могли гулять по всему Льежу в отвязанном состоянии.

Правда, нас строго предупредили, что как только мы сделаем шаг за черту города то снова окажемся в камере на весь срок процесса. Никаких бумаг при этом мы не подписывали. Просто на честное слово.

Блаженные времена. Воистину "Бель эпок".

Так как среди всех бандитов в переулочке подданным короля Альберта оказался только сам Гастон Утиный нос, то королевский судья не стал настаивать на своих особых прерогативах и дал согласие собрать жюри присяжных из горожан, которое единогласно вынесло вердикт о нашей невиновности в преднамеренном убийстве и признало наше законное право на самооборону, как любого свободного человека, без разницы подданный он бельгийской короны или ещё какой. Вопрос о гражданах республик остался за скобками, что меня немало позабавило юридическими последствиями такого прецедента.

Все наши потери составили только конфискованные полицией пистолеты, о которых присяжные постановили передать их в городской музей оружия. Очень богатое на экспонаты заведение, которому исполнилось триста лет, основанное ещё в те времена, когда городом владел принц-епископ. Мы там целый день как-то проторчали и не пожалели потраченного времени.