Колония нескучного режима

Когда Сева Штерингас вместе с Ниццей вернулся к Юлику, то сразу понял, что там уже выпивают не по первой. Оба были печально нетрезвы, и это было сразу видно.

— Будешь? — спросил Юлик, кивнув на мутную бутыль. — Мы хорошего человека поминаем.

— А ехать? — с сомнением в голосе спросил Сева. — Как же потом-то?

— А ты не ехай, — за всех решила Ницца, — утром поедешь. И я не поеду. И меня отвезёшь рано-рано, тогда никто не чухнется. Я тоже хорошего человека поминать хочу, — она посмотрела на всех по очереди, остановила взгляд на Харпере, подскочила к нему вприпрыжку и бухнулась на колени. — Дядь Джон, здравствуй!

— Здравствуй, милая, — растроганно ответил начинающий уже основательно пьянеть Харпер, — не забыла меня?

— Не-а! — Она кивнула на камин. — А самовар делать будем?

У Юлика сжалось сердце. Потому что никто из находившихся сейчас в этой мастерской не мог и подумать, что Ницца только что совершила прыжок на колени к собственному отцу. Никто, кроме него самого.

— Сев, — обратился он к Штерингасу, — а ты ночевать и правда оставайся. Места много. Да ещё на воздухе. Не стесняйся, братец. А пока давай выпей с нами, а потом вместе с Ниццей соорудите самовар в камине. На шишках. А я пока пожрать соображу. Картошечка с лучком. На сале. И шпроты. Годится?

— Годится! — первой громко отозвалась Ницца.

— Годится, — согласился Сева.

— Годится… — добавил Джон. И подумал, что завтра нужно будет сходить к своему второму зятю, Гвидону. И тоже помянуть с ним Нору. И уже не впопыхах, а так, как они это делают сейчас, в доме его первого зятя, Юлия Шварца. По-доброму. Не спеша. С картошечкой на сале и лучком. И самоваром в камине, на шишках. А ещё подумал, что никуда не хочет уезжать. Ни на какой Университетский проспект, даже когда завершат отделку и пропишут. И что скоро вернутся девочки. А там и до весны рукой подать. И будет тепло. И, возможно, тогда ему не придёт больше в голову вывернуть наружу часовой механизм, чтобы остановились стрелки…

Прис и Тришу, прилетавших через полторы недели после того, как их отец обосновался в Жиже, вызвался встретить Сева. Отвезти-привезти. Плюс поместится кто-то один из мужей и чемоданы. Больше места в «Победе» все равно не хватило бы. Юлик прикинул и решил, что так не сложится. Тем более что Джон тоже хотел быть в аэропорту, ему не терпелось увидеть дочерей как можно раньше, в первую минуту прибытия. Шварц решил, нужно сделать так — отправить жён в одной машине с отцом, в Севиной, пусть наговорятся и нарадуются, пока едут, ну и немного успокоятся. А разделять их никак нельзя. А сам он — следом. Гвидон — как захочет, его дело. Наверное, тоже сам доберётся вдогонку. Харпер понёс его предложение через овраг. Там нашли его вполне разумным. Утром, в день прилёта, Джон с Юликом засветло засобирались в город. Юлик подобрал тестю свежую рубашку, свитер, из своих, хоть и под пальто, но все-таки потом получится нарядно. Предложил сменить обувь. Тоже нашлись подходящего размера скороходы. Ну и на голову что-нибудь.

— Понимаю, что память, — деликатно намекнул он Джону, — но только не сегодня. На потом оставь. Вот будешь снег расчищать у дома, тогда и нацепишь щукариху эту свою. А перед девочками неловко в такой хламиде. Так или нет?

В городе их подхватил Штерингас, дальше они добрались без приключений. Гвидон уже был на месте. Встали как обычно, по разные стороны от ограждающего турникета. Джон, заметно нервничая, перемещался от одного мужа к другому. Когда объявили приземление, отошёл в сторону и стал напряжённо всматриваться. Дождавшись момента, когда потекла первая слабая струйка пассажиров, закусил губу и стал сканировать взглядом каждого в потоке выходящих. А когда увидел обеих, прокусил губу насквозь, но боли не почувствовал. И узнал сразу. И замер, не веря, что это с ним, здесь и сейчас. И не смог сдвинуть себя с места. А мужики уже стояли, обхватив каждый свою. Тоже как статуи. Молча. И прижимали крепко-крепко. Эта встреча была особенной. И все они это знали. Поэтому в первую минуту обошлись без лишних слов. Сева оттаскивал чемоданы в общий угол. Поближе к неподвижно стоящему чуть поодаль мужчине, лет шестидесяти с небольшим, в драповом пальто, в вязаной спортивной Юликовой шапочке и в его же кожаных коричневых туфлях, в цвет шарфа. Внезапно обе, оторвавшись от мужей, одновременно посмотрели туда, где Сева складировал их багаж. И обе медленно пошли туда… где ждал их, не находя себе места, их отец, Джон Ли Харпер. Пошевелить в этот момент он сумел одними лишь губами… И прошептал:

— Девочки… Девочки мои…