Колония

Прокатившаяся по Соединенным Штатам и другим частям света волна насилия обожгла сердца и совесть всех мужчин и женщин. Я, Освободитель, называю себя революционером. Но насилие в городах Северной Америке выходит за пределы революции. Оно не может привести ни к чему, кроме еще большего кровопролития и хаоса. Настоящим я отказываюсь от него и призываю все истинно революционные движения во всем мире отречься от такой бессмысленной кровопускательной тактики.

Объявим мораторий на насилие! Хватит убивать! Пришло время примирения.

Чтобы помочь положить конец возросшему в масштабах всего мира насилию и терроризму, я настоящий предлагаю встретиться с новым руководителем Всемирного Правительства — в любом месте, какое оно выберет — и обсудить с ним способ добиться мира во всем мире и средства устранить все поводы для недовольства, вызвавшие везде подъем революционных движений.

Это выбор между мирными переговорами и всемирной гражданской войной, между примирением и хаосом. С этой минуты я, Освободитель, отвергаю насилие. Мы будем бороться за мирное урегулирование.

Глобальное вещание. 30 ноября 2008 г.

Когда Бхаджат, печатая шаг, шла по коридору от комнаты Дэвида, в голове у нее горячо кружилась слепая ярость.

Дура! — бесилась она на себя. Поверить, что он действительно искренне говорил и чувствовал, когда мы вместе подвергались опасностям. Он знал эту англичанку еще до прилета на Землю. Как он мог полюбить арабку, партизанку, державшую его в плену, женщину, признавшуюся, что у нее были другие возлюбленные до него.

Кафетерий был теперь пуст, а телевизор выключен. Бхаджат озадаченно нахмурилась. Почему? Куда они все подевались?

— Шахерезада… вот ты где.

Она обернулась и увидела одну из молодых черных девушек, входивших в местную структуру ПРОН. Она казалось испуганной, с трудом дышащей, но достаточно спокойной, чтобы говорить.

— У них завязался большой спор — у Лео с Тигром. Все рассеялись, не желая попасть промеж них. Тебе лучше пойти успокоить их обоих.

— Где они? — спросила Бхаджат.

Девушка показала на ряд кабинетов в шедшем из кафетерия коридоре.

Она расслышала гулкий голос Лео и настойчивые шипящие звуки Хамуда, прежде чем ей стали ясны сами слова.

Двое мужчин находились в большом кабинете. В углу у занавешенного окна стоял ультрасовременный резной стол. Большую часть помещения занимал круглый стол совещаний. Лео расхаживал вдоль занимавших всю стену стеллажей с книгами, словно его тезка лев. Хамуд стоял у зеленой школьной доски, излучая упрямый гнев, и выглядел слегка нелепо в своей псевдо-футбольной форме. Двое телохранителей Хамуда напряженно стояли у двери. Бхаджат пришлось, проходя, раздвинуть их плечами.

— Мне нужны эти стероиды, приятель! — кричал Лео. — Как еда! Как воздух! Если я не получу их, то не смогу удержать это тело на ногах. Я развалюсь. Сдохну через пару дней от сердечного приступа.

Бородатое лицо Хамуда оставалось таким же упрямым, как всегда.

— Я не могу дать тебе людей и оружие для налета на космопорт Кеннеди. Это будет безумие — особенно когда местная полиция и ополчение уже воспламенены твоей атакой.

— Мои люди гибли тысячами, сражаясь в твоей войне! — проревел Лео. — А теперь мне нужна кое-какая помощь…

— Самоубийственная акция — глупость! — отрезал Хамуд.

— Что здесь происходит? — спросила Бхаджат, выходя в центр помещения.

Хамуд сердито показал на Лео.

— Ему нужны определенные снадобья.

— Чтобы остаться в живых. И не наркотики. Стероиды. И другие лекарства, ферменты и прочее, для поддержания работы тела. Жил на них с тех пор, как мальчишкой стал играть в футбольный команде колледжа.

— И он хочет, чтобы мы достали их ему, устроив налет на Кеннеди.

Голос Лео сжался, снизил громкость, когда он пояснил Бхаджат:

— Понимаешь, препараты для меня делали здесь, в этой лаборатории. Вот потому-то я и застолбил это место для своего побега. Но Гаррисон обманул меня и упрятал медикаменты в Дж. Ф. К.

— Почему в космопорте? — спросила Бхаджат.