Колодцы предков

Скоро Адам понял, что молодой человек его вовсе не слушает. Он уныло замолчал и смотрел, как этот помешанный директор вытягивает документы из ящика, без видимого труда читает сложные завитушки, алчно тянется за следующими, как постепенно загораются его щеки и краснеют уши, а глаза начинают искриться подозрительным блеском. Он сильно испугался и уже начал думать, не лучше ли махнуть на все рукой и поскорее сбежать.

Михал, не веря собственным глазам, просматривал документы. Постепенно на него накатывала волна умиления, такая мощная, что ей необходимо было дать выход. Он оторвался от захватывающего чтения, чтобы что-то сделать, громко крикнуть, кувыркнуться, броситься вприсядку, но не сделал ничего, потому как взгляд его упал на испуганного Адама, и он осознал, что здесь находится свидетель. Адам показался ему ангелом, он немедленно простил ему поимку во время дурачества с алебардой и для его развлечения готов был выкатить даже пушечный ствол.

– Господи, откуда это у вас?! – выкрикнул он с радостным удивлением. – Это же сокровище, настоящее сокровище!

– Я же вам говорю откуда, а вы совсем не слушаете, – ответил слегка обидевшийся Адам.

– Ну почему, я вас слушаю, ей-богу! Повторите ещё раз!

Адам терпеливо повторил весь рассказ о находке сундука. С сумасшедшими он предпочитал не ссориться. На этот раз Михал слушал с пристальным вниманием.

– Откуда это там взялось? – спросил он удивлённо. – И каким чудом, несмотря на войну, сохранилось?

– Там жил один нотариус, – объяснил Адам. – Ещё довоенный. Перед самой войной он начал строить себе дом, и, пока суть да дело, отец сдал ему наш. Ну, он там и жил. Только жена у него была еврейка – как немцы пришли, всех до последнего человека и схапали. То есть, не всех, хлеборезка осталась, из-за этой хлеборезки дом и уцелел.

– Как это? Из-за какого хлеборезки?

– Да из-за кухарки. Была у них одна кухарка, она с самого начала крутила с немцами. Фрицы оставили ей этот дом, всю войну она в нем жила, гулянки им устраивала. Они к ней в гости ходили, ещё и приплачивали. Девка она была налитая, как репа, ничего не скажу, я её с детства знал, только вредная. Это она донесла на жену нотариуса. Но из-за неё, когда нотариуса взяли, дом не спалили и не разграбили, он остался в полном порядке и простоял всю войну. А кухарка куда-то подевалась и никто её не жалел.

– Может, вы знаете, как звали нотариуса?

– Знаю. Вспомнил. Лагевка. Болеслав.

– Вы думаете, что это он спрятал?

– А кто ещё? Тогда там больше никто не жил, мы угол у родственников снимали, потому что нотариус хорошо платил. Отец дом поставил, а денег у него не осталось. А нотариус, видать, чувствовал, что будет, и бумаги в подвал спрятал, чтобы хоть их спасти.

– Когда вы это нашли?

– Позавчера. То есть одиннадцатого.

– Лагевка Болеслав… – повторил Михал и вновь почувствовал волнение. Он заглянул в сундук. Лагевка Болеслав, вероятно, внук или правнук того Лагевки, который сто лет назад составлял эти документы и подписи которого здесь стоят. Позавчера, одиннадцатого… Значит, сегодня тринадцатое. Тринадцать, какое прекрасное число…

Адам Дудек как раз подумал, что черт бы побрал это тринадцатое число, всегда это пропащий день. Вот пожалуйста – попал на психа, который опять ничего не слушает, а Адам как раз упомянул про справку. Он немного запутался, потому как ему было необходимо что-нибудь посильнее, чем справка, какая-нибудь благодарность или ещё что…

До Михала вдруг дошло, что пришелец что-то лопочет, о чем-то просит. Для него он готов был на все. Адам, вспотев от волнения, бормотал что-то про Народный Совет, участок и право выкупа. Михал ничего не понимал, но угодить хотел от всего сердца. Справка о дарении? Конечно, само собой разумеется, официальная благодарность…

Он опять перестал обращать внимание на гостя, потому что взгляд его упал на конверт со сломанными печатями. На нем было несколько надписей, нечто вроде содержания, и первая из них гласила: «Завещание Ясновельможной Пани Софии из Хмелевских Больницкой, писанное нотариусом Бартоломеем Лагевкой в день 11 апреля 1901 года от Рождества Христова, в двадцать пятую годовщину бегства из дома Ясновельможной Пани Катарины Больницкой».

Михал не был суеверным, но такое совпадение дат вызвало сердцебиение. Он почувствовал, что окончательно теряет равновесие. Замечательный парень принёс эти чудесные вещи, но от замечательного парня надо наконец избавиться, чтобы прочитать все спокойно. Он заметил там нечто неправдоподобное и заболеет, если не займётся этим немедленно!